Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7
Шрифт:
— Поехали.
— Что?
— Тут все и так понятно. Поехали.
— Что понятно?
— Рыбак увидел утопающего Нерона. Тот зацепился за корягу на этой платине. Я видел на корчах засохшую кровь. Старик полез его спасать и, либо сам грохнулся в воду, либо его столкнул Нерон. Я склоняюсь ко второму варианту. Потом Нерон нашел ключи от машины в сумке и свинтил.
Я глянул на Коробейникова. Тот непонимающе смотрел на нас и, видимо, ждал, что мы ему что-нибудь расскажем.
— Так скажи ему, — я кивнул на парня.
—
— Он должен знать.
Волков поджал губы. Зыркнул на Коробейникова.
— Чего вы там шепчетесь? — Спросил, наконец, парень.
— Пойдем. Нам нечего тут делать. Ничего полезного мы не найдем, — сказал шепотом Волков и направился вон с берега.
Когда я пошел к Коробейникову, КГБшник, неожидавший этого, обернулся.
— Мы ищем одну сволочь, — начал я. — Он был тут. Как мы и думали, повстречался с твоим отцом.
Коробейников, будто бы не совсем понимая, к чему я клоню, нахмурился и вопросительно покачал головой.
— Летов! — Окликнул меня Волков.
Я не отреагировал на его слова.
— Мне очень жаль, но мой товарищ говорит, что твой отец, скорее всего, мертв.
— Ч-что? — Глаза Коробейникова расширились от удивления.
Он изумленно прыснул, будто я сказал ему какую-то глупость.
— Что ты несешь?..
Лицо помощника прокурора побледнело. Видимо, он и сам, в глубине души, прекрасно понимал, что с отцом случилось неладное. Да только все еще отказывался в это поверить.
Волков гневно засопел, слыша, что я рассказал все мальчишке. Я понимаю, почему старик не хотел этого делать. Ему не хотелось лишний раз привлекать к нашему делу внимание. Понимал он, что расскажи я все Коробейникову, он немедленно пойдет в милицию. А учитывая его должность, менты не оставят это дело просто так.
А я считал по-другому. Считал, что парень имеет право знать, что стало с его близким человеком. Имеет право знать, кто в этом виновен.
— Вызови милицию, — сказал я. — Пусть водолазы проверят это место.
Я окинул рукой платину и заводь.
Коробейников быстро-быстро заморгал. Шмыгнул носом, сдерживая слезы. Потом оглянулся.
— Ты думаешь?..
— Да, — кивнул ему я.
Он сглотнул тяжелый ком.
— Кто вы такие?
— Летов! — Крикнул мне Волков.
Я обернулся.
— Не усложняй нам дело!
— Он имеет право знать, — холодно ответил я.
Волков плюнул и скрылся в кустах. Пошел по тропинке к дороге.
— Держись, — я тронул плечо Коробейникова. — Я знаю, каково это. Тоже терял важных мне людей.
Так, я и оставил парня на берегу. Оставил его разбитым и уставившимся в темные воды Кубани.
— Зачем ты ему все рассказал? — Спросил долго молчавший Волков, когда мы ехали в контору Обороны.
— А зачем ты поперся на берег? Мог бы просто оставить Коробейникова там. — Невозмутимо ответил я.
— Из-за тебя у нас могут быть проблемы. Ты что, не понимаешь?
Я глянул на мрачного, словно туча, КГБшника.
— Знаешь, Сергей, — я окончательно перешел на «Ты», — даже когда вокруг творится беспредел, нужно оставаться человеком. Парень потерял отца. Он имеет право это знать. Имеет право похоронить его по-человечески, если найдет тело.
— Нас будут расспрашивать об убийце, — протянул сквозь зубы Волков.
— Пусть расспрашивают. Если за дело возьмется милиция, это осложнит Нерону и Фомину жизнь.
— Нам тоже. Ты забыл, что я стрелял в Неронова?
— Надо думать, ты немедленно признаешься в этом, как только участковый окажется на пороге Обороны?
— Летов, разве ты не понимаешь, как ты усложнил нам дело? — Повторил Волков и зло уставился на меня.
— Понимаю. Но считаю, что поступил правильно.
— Я был о тебе лучшего мнения, Виктор, — после недолгой паузы сказал КГБшник.
— Ты можешь думать обо мне что угодно. Меня это мало волнует, — не отвлекаясь от дороги, ответил я.
— И теперь я думаю, что ты не надежный человек.
Я тормознул БМВ, съехал в первый же стояночный карман. Заглянул в бесстрастные глаза Волкова.
— Если ты мне больше не доверяешь, можешь идти. Коль уж я потерял твое доверие, мы не сработаемся.
Не ожидавший такого поворота Волков нахмурил брови. В его глазах заплясали недобрые искорки.
— Фурсов…
— С Фурсовым мы как-нибудь разберемся. Отвезем его, куда скажешь, и передадим тебе. Теперь он будет твоим пленником, Сергей.
— Мы с тобой в одной лодке, Летов, — покачал Волков головой.
— Если ты считаешь, что не можешь мне довериться, то уже нет.
— Как я могу тебе доверять, после того, что ты вытворил на реке?
— После того, что сказал парню о его погибшем отце? А что бы ты сделал, оказавшись на его месте? Если бы, скажем, не узнал, как погиб твой племянник? Кто его убил? Как бы ты тогда себя чувствовал?
Волков опустил взгляд.
— Ты бы чувствовал злость и бессилие. Маялся бы оттого, что ничего не можешь сделать. Мне это знакомо, Сергей.
«Я прожил с этим чувством всю прошлую жизнь» — хотелось мне добавить, но я сдержался.
— Мне тоже это знакомо, — помолчав полминуты, сказал вдруг Волков. Потом поднял взгляд к окну своей двери. Уставился в видимое ему серое небо. Вздохнул. — Наверное, ты прав. Я погорячился. Извиняюсь за это.
Я тоже вздохнул.
— И ты прав. Вероятно, я и правда усложнил нам жизнь. Но иначе поступить я не мог. Иначе было бы несправедливо.
— Просто я привык мыслить прагматично. Прагматично было бы не говорить ничего пареньку. — Пробормотал Волков.