Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

Март Артём

— Теперь, если ты хочешь завернуть работу органов и вернуть своего человека, придется поделиться еще кое с кем. Так что, цена возросла. Мне нужна сотка. Встретиться готов хоть завтра. Время еще есть. Доехать успеешь.

— Ах ты наглый пацан, — выйдя из себя, прошипел Фомин. — Ты хоть представляешь, с кем ты связался? Ты хоть вообще знаешь, что с тобой будет?! Ты, мля, полез не к тому человеку! Думаешь, можешь навязывать мне, что делать?! Никто не будет вить из меня веревки!

— Придержи коней, Фомин, — выслушав его вспышку, осадил я генерала. — Мы с тобой знаем, у кого на руках все козыри.

С этими словами

я глянул на Фурсова, сидевшего на стуле у двери. Тот не проявлял никакого интереса ни к моему с его шефом разговору, ни к чему бы то ни было еще. ФСКшник просто глядел себе под ноги, и казалось, в глазах его не было больше никакой жизни. Словно бы его настоящие, живые глаза украли из глазниц, заменив на цветные стекляшки.

— Так что, генерал, это ты не представляешь, с кем связался, — докончил я.

Фомин замолчал на том конце. Несколько секунд я слышал только прерывистое, нервное дыхание потерявшего самообладание человека.

— Хорошо. Но сделка будет проходить на моих условиях. Я сам выберу место и время. Понял?

А вот эти его слова, напротив, показались мне достаточно важными. Если Степаныч считал, что Фомин может сорваться, когда я, для большей убедительности своих корыстных целей, озвучил ему увеличенную сумму, то я понимал, что он не сорвется. Деньги для Фомина значили многое, но кое-что имело для генерала гораздо большее значение. Этим кое-чем было чувство того, что он все контролирует.

Да, Фомин стремился контролировать хоть что-то в этой ситуации. Стремился контролировать подсознательно и иррационально. Он, как заправский кукловод мог сорваться именно в тот момент, когда посчитал бы, что ни на что не может больше влиять. Нужно было дать ему чувство контроля. Тогда заднюю Фомин не включит.

— Я согласен. Где, когда?

Фомин помолчал еще немного.

— Я позвоню тебе через час и все сообщу. Будь на связи Летов.

После Фомин бросил трубку. Мужики, все как один, расслабились.

— Сорвется, — выдохнув сказал Женя. — Сорвется, сукин сын. Зассыт ехать в город.

— Не зассыт, — уверенно ответил я, откладывая телефон. — Он приедет. Вот увидишь.

— Он не знает город. У него тут нет никакой поддержки!

— А я, вот, думаю, Витя, что ты зря сказал про сто косых, — покачал головой Степаныч. — Не стоило наглеть. Положение у нас очень уж шаткое.

Я хитро улыбнулся.

— Мужики, он сто процентов уверен, что мы схватили его за яица и выкручиваем, как можем. По факту же, на него у нас нет никаких рычагов давления. Так пусть хотя бы думает, что рычаги есть. И нужно было ему это показать. Пусть и на словах.

Нерон ухмыльнулся, но почти сразу скривился от боли, тронул простреленное бедро.

— Умно, — хмыкнул он. — Ты, Летов, выходит, взял большого генерала на самый огромный понт, что я видел. Смело.

— Смело-то смело, — согласился Степаныч, а потом задумался. — А что дальше? Что делать дальше?

— Не знаю, насколько вы захотите слушать меня, — снова вклинился Нерон, — но я бы предложил вам самый простой план действий. Согласитесь на сделку. Возьмите деньги. Передайте меня и компромат Генералу. Все останетесь при своем.

— Что бы он захотел нам отомстить? — Возразил я.

Нерон на миг задумался.

— Ну хорошо. Оставьте себе копию показаний. У вас будет рычаг давления на Фомина. Все равно сейчас у вас

нет людей в органах, которые согласятся браться за это дело. Ведь к ВКР ты, Летов, так и не обратился. А мог бы, чтобы и правда его сдать. Да только ты этого не делаешь. Видимо, на то есть свои причины. Так пусть шеф и дальше думает, что он у вас на крючке. Пусть и дальше думает, что я продолжаю выполнять свою работу. Все останется на своих местах, и все только выиграют от такой сделки.

Мужики и правда задумались. Степаныч вопросительно заглянул мне в глаза. Спустя мгновение и Фима с Женей одарили меня такими же взглядами.

— А может быть, он прав? Что будем делать дальше? — спросил Женя. — Волков хотел прикончить Фомина. Но он же теперь не с нами.

— Не с нами, — покивал я.

— Тогда просто возьмем деньги? — Немного наивно спросил Фима.

— Нельзя, — мрачно ответил я.

— Почему? — Нахмурил брови Степаныч.

— Слишком рискованно. Посмотри на него, — я кивнул на Фурсова. — Генерал — злопамятная сволочь. И он прекрасно понимает, что мы разводим его как чай в стакане. Но сейчас он ничего не сможет нам сделать. Ведь у нас и его люди и компромат. Я уверен, что Фомин рассчитывает именно на это. Он станет мстить, как только вернет свои вещи. Тогда мы останемся в опасности. А этого я допустить не могу.

— А что, если связаться с военной разведкой? — спросил Женя.

— Пытался. Но никто из парней не выходит на связь, — признался я. — Так что, в этом плане Фомин тоже дезинформирован. Он считает, что у нас есть поддержка, которой, по факту, мы не имеем. Надо справляться своими силами.

— Прикончим его, — внезапно вмешался Фурсов. — Прикончим этого гада.

Фурсов встал. В комнате на секунду поселилась гнетущая тишина. Все устремили свои взоры на ФСКшника.

— Фомин — мразь, — зло заявил Фурсов. — Он не остановится, пока не достанет всех нас, Витя. Даже через пять, десять лет, если кого-то из вас взорвут в собственной машине, смело можно будет думать на Фомина. А меня, к тому времени, сто процентов уже небудет в живых. Уж я-то знаю. Понимаю это, как никто другой.

Нерон неприятно искривил губы, глядя на своего бывшего товарища.

— Я прикончу его. Убью Фомина сам, — сказал Фурсов. — Только сделайте так, чтобы я подобрался к нему как можно ближе. Тогда обещаю вам, все будет кончено.

— Очень глупо, — буркнул Нерон.

— А ты будешь следующим, — зло посмотрел на раненного Фурсов. — Уж я тебе это обещаю.

Ни одна мышца не дрогнула на лице Нерона. Он только наградил Фурсова холодным взглядом и добавил:

— Ага. Удачи.

— Давайте вы будете выяснять свои отношения в другой раз, — встал я. Потом глянул на Фурсова. — Значит, смотри. Если ты хочешь прикончить Фомина, у тебя будет возможность. Но у меня есть два условия.

Фурсов не ответил. Глянул на меня исподлобья.

— Ты не трогаешь Неронова. Он нужен нам живым. По крайней мере, сейчас. Потом делай что хочешь. Следующее. Никакой самодеятельности. Ты будешь делать все, как я тебе скажу. От и до. Ну что? Принимается?

— Принимается, — повременив ответил Фскшник.

— Ну и хорошо. Ладно. Уже поздно. Все устали. Езжайте по домам.

— А что Марина говорит? Ты уже несколько дней не ночуешь дома, — Степаныч кивнул на Нерона. — Сидишь в конторе, упыря этого сторожишь.