Моя плоть сладка (сборник)
Шрифт:
— Дa. Но допустим, что ты узнал об этом.
— О, тогда все проще. Я смогу подслушать разговор. Спасибо Робико. Раньше это было трудно осуществить, но теперь, с ключом,— это детская забава. Мы будем в соседней комнате. Окна рядом... Джефф, он должен обладать волшебной силой, чтобы суметь такое предвидеть. Там темно! Не забывай об этом. А теперь надо поспешить на улицу Варенка, к родителям мадемуазель Мартель.
Я нерешительно сказал:
— Послушай... Эти едены с истеричными родителями... Они нагоняют на меня тоску. Если через это надо пройти, я бы предпочел остаться в стороне.
Он медленно покачал головой.
— Нет, с этими родителями все будет в порядке. Ты знаешь их, Джефф?
— Только по имени.
— Граф де Мартель из стариннейшего аристократического рода Франции. Фамильная честь и все такое. Но старик — ярый республиканец. Кстати, не обращайся к нему по титулу, лучше зови его полковником. Он старый солдат и гордится этим. На войне он потерял руку. Его жена — маленькая, почти совсем глухая старушка. Они живут в огромном доме и проводят время, играя в домино.
— Домино?
— Да,— Бенколин кивнул.— Часами. В молодости старик был отличным игроком. Помимо всего он был заядлым спорщиком и любил ставить крупные суммы по любому поводу. М-да...— Детектив колебался.— Когда он узнает об убийстве дочери... Да, Джефф, семейная честь — это дьявольская штука.
— Ты думаешь, Шамон сообщил им?
— Очень надеюсь на это. И, наделось, мы будем настолько осторожны, что не. обмолвимся в разговоре ни словом о клубе. Впрочем, я думаю, что и музей восковых фигур , для них такое же зло. Однако...
Фарбург Сен-Жермен кажется совсем другим местом, чем Париж. Старые дома с садами, старые деревья, старые заборы. Летом все это в зелени, в цветах. Движение здесь небольшое и нет того уличного шума, как в Париже.
Старый слуга открыл нам калитку, и мы прошли по аллее, обсаженной деревьями. С задней стороны дома до нас донеслись звяканье металлической цепи и хриплый собачий лай.
— Надеюсь, эта скотина не отвяжется,— пробормотал Бенколин.— Они зовут собаку Бурей. Она злобна... Хэлло!..
Он резко остановился. Из-за орешника показалась чья-то фигура, она стремительно бросилась бежать и вскоре исчезла. Только ветер шевелил ветви деревьев, да замолкла собака.
— Нас засекли, Джефф,— после паузы сказал Бенколин.— Ты потрясен? Я тоже. Это один из людей Галана. Собака вспугнула его.
Я вздрогнул. Тяжелая капля дождя упала на сухие листья. Потом другая. Мы торопливо направились к дому. Все вокруг производило мрачное впечатление, и казалось, что молодой девушке, вроде Клодин Мартель, здесь было плохо.
Входная дверь открылась при нашем появлении.
— Входите, господа,— почтительно произнес голос.— Полковник Мартель ждет вас.
Слуга ввел нас в мрачный холл, очень обширный, обитый панелями под цвет грецкого ореха. Обстановка не производила впечатления ветхой и старой, но помещение нуждалось в проветривании. Пахло старым деревом, пылью и навощенными полами. Я снова почувствовал запах одежды и волос, как в музее восковых фигур. Нас провели в библиотеку.
За столом из красного дерева, на котором горела лампа, сидел полковник Мартель. Комната была уставлена огромными книжными шкафами.
В стороне в кресле сидела пожилая женщина. Старик встал.
— Входите, господа,— сказал он глубоким голосом.— Это моя жена.
Старик был среднего роста, стройный. Красивое лицо. Свет падал на его гладко выбритые щеки, подчеркивая круги под ярко блестевшими глазами. Уголки его рта заметно подергивались под большими усами.
— Добрый день! — произнес высокий женский голос.— Добрый день! Андре, принесите кресла для джентльменов!
Слуга принес кресла, и мы расселись перед столом, на котором лежали кости домино. Из них было выстроено нечто вроде маленького дома, какие обычно любят строить дети из кубиков. Полковник мрачно и твердо смотрел на нас, постукивая пальцами по голубой бумаге, похожей на телеграмму.
— Мы уже слышали, господа,— произнес он наконец.
Обстановка действовала мне на нервы. Женщина силилась расслышать произносимое и беспрестанно крутила головой.
— Это хорошо, полковник Мартель,— сказал Бенколин.— Нам будет легче выполнить свой неприятный долг. Буду с вами откровенным: нам нужна любая информация, которую, вы можете сообщить нам о своей дочери...
Старик кивнул. Впервые я заметил, что он держит на столе только одну руку. Левый рукав был пуст и приколот к карману.
— Мне нравится ваша прямота, мсье,— заявил он.— Мы с женой не проявим слабости. Когда мы сможем узнать подробности?
— Очень скоро. Вы знаете, где была найдена ваша дочь? .
— В каком-то музее восковых фигур. Она была убита в спину. Говорите. Моя жена не может вас услышать.
— Она действительно мертва? — внезапно пропела женщина. Рыдания рвали ее губы. Полковник холодно и пристально уставился на нее. В тишине звонко тикали большие старомодные часы. Жена отвела взгляд.
— Мы надеемся,— сказал Бенколин,— что вы сможете пролить свет на некоторые детали. Когда ее последний раз видели живой?
— Я устал думать об этом. Боюсь, что я слишком мало обращал на нее внимания. Все это я предоставлял ее матери. Сын теперь... Но Клодин и я были почти чужими. Она была живой, веселой. А у меня тяжелый характер.— Он прикрыл глаза рукой.— В последний раз я видел ее вчера за обедом. Я собирался идти к маркизу де Серанно играть в карты. Этот ритуал мы соблюдаем уже сорок лет. Я пошел туда около девяти часов вечера. В это время она еще была дома, я слышал шум в ее комнате.
— Вы знаете, куда она собиралась идти?