Моя плоть сладка (сборник)

Карр Джон Диксон

На этот раз усмешка переросла в громкий смех.

— И тем не менее ты сам укладывал в сумочку ее помаду! Ну, Джефф, неужели ты считаешь, что если в момент убийства у нее не были накрашены губы, то это означает, что она вообще не пользовалась помадой? Слава богу, что Дюран легко поверил мне. Напротив, все это доказывает, что она определенно когда-то надевала маску, но в момент убийства она ее не носила.

— А порванная резинка?

— Ее мог порвать убийца во время лихорадочного обыска сумочки. Понимаешь? Маска была у нее в сумочке, когда она вышла из дома; Вполне возможно, что Клодин Мартель, имея таких старомодных и суровых родителей, дома не красила губы, а позже забыла это сделать. Она явно направлялась в клуб. Это значит, что она была членом клуба... Давай обсудим это дело.

 Он откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно.

— С самого начала мы узнаем, что дама в коричневой шляпке — Джина Прево — как-то связана с исчезновением Одетты Дюшен. Старый Огюстен видел ее, когда она спускалась вниз по лестнице и принял за привидение. Мы можем также сказать, что и Клодин Мартель связана с этим исчезновением, да и ее поведение и членство в клубе нельзя интерпретировать иначе. Я не говорю, что обе они обязательно причастны к убийству. Напротив, думаю, что я знаю, как они были замешаны в нем. Они боялись, Джефф, ужасно боялись, что их могут впутать в убийство. Поэтому они договорились встретиться, Джина Прево и Клодин Мартель, и именно в эту ночь была убита последняя. В сорок минут двенадцатого Джина Прево ждет у входа в музей, где ее видел полицейский. Она не только расстроена, но и нерешительна. Без сомнения, она должна была встретиться с другом или в самом музее, или в коридоре. Девушки, такие, как она, не будут просто слоняться в подобном месте. Ты сам это понимаешь. Но что случилось? Что-то не то, Джефф, и нам придется потрудиться, чтобы узнать это. Она была у музея в двадцать три сорок, но музей закрыт. Явный повод для беспокойства. Это испортило все, и я — вина этому. Мой звонок Огюстену и назначенная встреча заставили его запереть музей раньше обычного. Приехав туда, Джина. Прево нашла музей закрытым. Такого раньше не случалось, и она растерялась. Она колебалась и решила попасть в музей со стороны Севастопольского бульвара. Клодин Мартель появилась раньше ее. Намного раньше или нет — не знаю, но когда и она прибыла, музей уже был закрыт. Тогда она решила войти через бульвар. В любом случае она собиралась в музей, а не в клуб...

— Почему?

— У нее не было билета, Джефф,— нетерпеливо сказал Бенколин,—Ты же слышал, что каждый член клуба, проходя через муз,ей, должен был купить билет. Но среди ее вещей не было музейного билета. Не можем же мы быть идиотами и считать, что билет специально украл убийца? Он оставил ее в музее, и, конечно же, не делал тайны из ее присутствия там.

— Понимаю, продолжай.

— Следовательно, мадемуазель Мартель пошла к двери, выходящей на улицу, а ее подруга ждала у входа в музей. Пока каждая из них ждала другую и удивлялась, куда же та делась, мы можем сделать важные выводы. Первый. В коридоре есть три двери, через которые убийца мог добраться До своей жертвы: дверь на улицу, дверь в клуб и дверь в музей. Важной является последняя дверь: ее замок можно открыть только со стороны музея. Пользовались этой, дверью только те, кто хотел из музея попасть в коридор, то есть члены клуба. Обратно этим путем никто не возвращался, поскольку у них не было ключа. Почему? Потому что музей закрывается в двенадцать, а клуб еще работает. После закрытия Музея они не могли проходить через него, заставляя мадемуазель Огюстен каждый раз вставать и за каждым запирать дверь. Кроме того, это не только не практично, но и опасно: что-то мог заметить старый Огюстен. Ты сам видел, как боялась дочь, чтобы он не заподозрил ничего дурного... Нет, нет, Джефф! Человек мог пройти через музей, но дверь за ним всегда запиралась. Выход из коридора вел либо в клуб, либо на бульвар.

Дальше. В распоряжении убийцы было три двери. Он мог пройти через, две из них — с улицы или из клуба, но, — Бенколин говорил четко, подчеркивая каждое слово ударом кулака по ручке, кресла,— если бы он прошел одним из этих путей, он не смог бы потом внести труп в музей. Понял? Эта дверь отпирается только изнутри, из коридора он не сумел бы ее открыть. Следовательно, мой. друг, убийца должен был попасть в коридор только из музея.

Я присвистнул.

— Ты имеешь в виду, что, когда старый Огюстен закрыл музей в половине двенадцатого, он запер в музее убийцу?

— Да. Запер его в темноте. Ясно, что любой, кто захотел бы выйти, мог бы это сделать и после ухода Огюстена. Это не было случайностью. Убийца умышленно поджидал Клодин Мартель, зная, что она войдет в музей. Неважно, каким путем она войдет, в любом случае он ждал ее. И он мог спрятаться у мраморной стены возле Сатира.

Он помолчал, закурил сигарету.

— Бенколин,.— сказал я,— так ли уже необходимо присутствие постороннего в музее?

— Что ты имеешь в виду?

— Дочь Огюстена была в музее одна. Помнишь, это странная история со светом на лестнице? Она сказала, что. ей послышалось какое-то движение в музее... Кстати,— вспомнил я внезапно,— как ты узнал, что это она включила свет? Ты задал вопрос, она призналась, но не было ни...

— Было! — поправил он, улыбаясь.— Джефф, уж не пытаешься ли ты сказать, что это мадемуазель Огюстен совершила убийство?

— Ну... не совсем. У нее нет и тени мотива. И я не могу понять, зачем бы ей понадобилось закалывать девушку и тащить труп в собственный музей, где все прямо указывает на нее. Но ее присутствие там.... и этот свет...

Бенколин саркастически хмыкнул.

— Ты упорно цепляешься за свет. Позволь мне объяснить, что случилось на самом деле,— сказал детектив. Он наклонился вперед.— Во-первых, мадемуазель Мартель находилась в коридоре. Во-вторых, убийца скрывался в музее. В-третьих, мадемуазель Прево ждала у двери в музей... Что случилось тем временем? Мадемуазель Огюстен одна в музее, как ты говоришь. Вообрази это! Она выглядывает из окна на улицу. При свете уличного фонаря она видит Джину Прево, которая нервно прохаживается взад и вперед. Что бы там ни, было, мадемуазель Огюстен совестливая женщина. Она принимает деньги, которые дают другие. И она знает, что нужно другим. Отказ впустить человека может означать прекращение оплаты ее услуг. Она зажигает свет... С центрального пульта. Вспомни, там же включается свет на лестнице, ведущей в коридор... так что посетителя можно разглядеть. Потом она отпирает входную дверь в музей. А мадемуазель Прево исчезла! Было уже без. двадцати двенадцать, и она решила войти через другую дверь. Улица пустынна. Мари Огюстен изумлена, смущена и немного подозрительна. Может быть, это ловушка? Я могу понять ее мысли. Потом она снова запирает дверь и идет . в музей, думаю, просто по привычке. Она разглядывает все в этом мрачном, зеленом свете...

Что тем временем происходит в коридоре? Убийца ждет половины двенадцатого. В половине двенадцатого гаснет свет в музее. Убийца в полной темноте. Вскоре он слышит шум со стороны Севастопольского бульвара. Дверь открывается, и появляется фигура женщины, неясная в тусклом свете...

Я ясно представил себе это. В нашей комнате тоже темно. Дождь хлещет по окнам. Бенколин. продолжает быстро говорить тихим голосом:

— Этo Клодин Мартель. Она пришла в коридор, чтобы встретиться — допустим это — с Джиной Прево. Ее силуэт вырисовывается очень нечетко.; Убийца не знает, он не может точно знать, что это его жертва, мадемуазель Мартель. Он думает, что это она. Но он должен убедиться, а здесь слишком темно. Должно быть, он переживал ужасные минуты, пока слышал ее шаги, стук каблуков, но не мог видеть ее. Она приближается здесь, а Джина Прево снаружи. И все три сердца тревожно бьются. И все из-за того, что музей закрылся в половине двенадцатого, а свет выключен... Джефф, если бы Клодин Мартель была освещена в коридоре внезапной вспышкой света! Если бы; так случилось, то все дело пошло бы по-другому. Но этого не случилось. Это мы знаем из важного показания Джины Прево. «Было темно»,— сказала она.

Теперь попробуем связать во времени каждый поступок и посмотрим, что из этого получится.

Ровно в двадцать три сорок Джина Прево решила войти через другую дверь. Она отошла от двери музея и свернула на . Севастопольский, бульвар. Почти тут же мадемуазель Огюстен включила в музее свет, то есть, как она сказала, свет в главном гроте и на лестнице, рядом с Сатиром. Когда мы были там, мне стало ясно, что этот свет, хотя и слабый, может осветить и коридор.

Увидев свет, Клодин Мартель резко повернулась. Свет упал ей на лицо, а она в этот момент увидела перед собой силуэт убийцы. Когда она испуганно прижалась к стене, убийца больше не колебался. У нее даже не было времени закричать, он рванул ее к себе и всадил в спину нож... И тут в коридор cо стороны бульвара вошла Джина Прево со своим серебряным ключом!

Бенколин замолчал. Я замер, представляя себе эту сцену. При зеленом свете убийца держит еще не остывший труп девушки, и тут же появляется новый женский силуэт. Теперь убийца должен испугаться.,.

—Джефф,— медленно продолжал детектив,— что произошло потом, мы можем только предположить. Дальше трудно восстановить события, но в результате... Свет тусклый, убийца все же узнал свою жертву. Следовательно, и Джина Прево могла узнать либо убийцу, либо жертву, Однако, судя по ее разговору с Галаном, она, по крайней мере, узнала жертву. Непостижимо, что она не захотела выяснить, в чем дело. Она должна была видеть блеск лезвия и падающее тело. Она знала, что здесь произошло убийство, увидела, что убийца повернулся к ней лицом, и она должна была захотеть узнать больше.

Она закричала и бросилась к двери на улицу. Мы можем предположить, что и Клодин Мартель, смертельно раненая, успела крикнуть несколько слов. Джина Прёво могла узнать голос своей подруги и понять, что та убита. Если мы примем это, мы должны принять и нечто большее, чем крик. Едва ли Джина по крику узнала, кому принадлежит этот голос. Несколько слов, Джефф! — Он помолчал.— Тогда мы можем сказать, что Клодин выкрикнула имя своего убийцы.

Резко зазвонил телефон. Бенколин снял трубку.

— Алло! Кто? Мадам Дюшен и мсье Робико? Гм... Хорошо. Пропустите их...