Моя плоть сладка (сборник)
Шрифт:
Но нет! Раз и навсегда нет! Эти бриллианты преподали ей достаточно ясный урок. «Боже мой!— думала мисс Дэвид,— Ведь меня могут посадить в тюрьму за то, что я сделала. Пусть это послужит мне уроком. Нет, я верну ей все бриллианты, все до единого камешка, и пусть миссис Кеннер будет мне благодарна за такую мою честность. Я даже верну ей ее шарфик. Вероятно, несессер кто-нибудь подобрал. Но, надеюсь, она не очень расстроится по этому поводу».
Да, но не хватает двух бриллиантов... Ну что ж, она даст миссис Кеннер адрес ювелира, у которого они остались, и миссис Кеннер может отлично туда сходить и забрать их сама.
Совершенно неожиданно звуки церковных гимнов, распеваемых длинной вереницей молящихся, заглушили звуки городского духового оркестра, доносившиеся с площади, где происходили бои быков. Потом раздался еще какой-то низкий звук. «Это часы на соборе»,-— подумала мисс Дэвид. Они отбивали половину первого.
— Когда, наконец, отправится этот автобус? — сердито спросила она стоявшего в стороне шофера.
— Сейчас отправится,— спокойно произнес тот, не делая никакой попытки двинуться с места.
— Сколько ей примерно лет? — спросил человек в штатском.
Ответ сеньора Рибаса утонул в звуках соборного колокола, находящегося совсем рядом с магазинчиком ювелира. Динг-донг. Машинально сеньор Рибас посмотрел на длинный ряд часов — семь штук,— висящих на стене его мастерской. Двенадцать, тринадцать... Третьи часы отстают на одну минуту.
— Около шестидесяти лет,— ответил сеньор Рибас.— Главное, что она была цветная.
— Черная?
— Нет, не африканка. Цвет кофе с молоком. Довольно эксцентричная женщина, сплошь увешана фальшивыми драгоценностями. С замашками леди, но неряшливо одетая и в туфлях со стоптанными каблуками.
Человек в штатском облизнул карандаш кончиком своего розового языка.
— И вы не знаете, как ее зовут?
Сеньор Рибас страшно волновался. Никогда не знаешь, как себя вести с этими полицейскими. Хочешь проявить себя честным гражданином, патриотом — а они подозревают тебя в чем-то. Думают, что ты делаешь это из каких-то тайных побуждений. Такое отношение может отбить всякую охоту к честным поступкам, решил сеньор Рибас.
— Нет,— сказал он,— Как я вам уже говорил, она когда-то приносила мне брошку. Так, какой-то мелкий ремонт. Я посмотрел все книги и не нашел никаких следов этого заказа.
— Вероятно, так же, как и не нашел их налоговый инспектор,— мрачно заметил одетый в штатское. Он что-то долго записывал в свой блокнотик.
Сеньор Рибас засунул указательный палец за воротник и немного ослабил узел галстука. Никогда не знаешь, как вести себя с полицией!
— А вы уверены, что мешочек был полон настоящих бриллиантов?
— Нет, нет! Я совсем не уверен. Я их все не проверял. Проверил только те два, которые отдал вам.
— Так, может быть, лишь эти два и были настоящие? Может быть, она хотела вас обмануть?
— Полагаю, что это вполне возможно.
— Что же вы заставляете меня попусту тратить с вами время? — рассердился человек в штатском.— Я не из тех, которые могут потратить на вас весь день, потому что вы что-то «полагаете».
Рибас начал снова терпеливо и медленно повторять, словно разговаривал с ребенком:
— О нет, я так не думаю, сеньор офицер. Я взял эти два камня без выбора из целой горсти, которую она мне предложила.
— А сколько их было в горсти?
— Ну, по крайней мере дюжина.
— Отлично. Так бы и сказали с самого начала,—Полицейский снова заглянул в свой блокнотик.— Значит, так: мулатка, седая, пожилая, много фальшивых драгоценностей, по-испански говорит с акцентом, вероятно, француженка Три месяца тому назад была здесь по поводу ремонта брошки. Это все?
— Да, это все, что я могу припомнить.
— Хорошо.— Одетый в штатское положил бриллианты в карман жилета. Потом затянул свой блокнотик резинкой.— В пятнадцать часов явитесь в префектуру. Там у моего начальника подпишете письменные показания. До свидания.
Человек в штатском вышел. Дверь за ним медленно закрылась, и маленький колокольчик тихо звякнул.
Лавочка ювелира находилась недалеко от Управления полиции. Одетый в штатское сел за стол и написал краткий рапорт. Затем убрал бриллианты в несгораемый шкаф и получил за них расписку. Потом спустился вниз к лейтенанту, ведающему постовыми полицейскими.
— У меня есть описание для всех постовых,— сказал он.
. Лейтенант дал ему большой кусок мела и указал на дойку.
— Напишите.
Одетый в штатское написал: «Женщина, мулатка, цвет кожи — кофе с молоком, волосы седые, носит фальшивые драгоценности, говорит с акцентом. Подозревается в воровстве. О всех женщинах, к которым подходит хоть часть указанных примет, необходимо немедленно сообщать Муданзасу. Очень важно и срочно!»
Одетый в штатское отступил немного и посмотрел на доску. Почерк был четкий. Над доской, в тяжелой раме, генералиссимус Франко милостиво улыбался своему полицейскому. Рыхлые старческие черты генералиссимуса были искусно отретушированы умелым фотографом.
Одетый в штатское передал дежурному свой рапорт и пошел выпить чашечку кофе.
А тем временем объект розысков одетого в штатское, зажав в руках мешочек с богатством, покачивался в пригородном автобусе, направлявшемся мимо отеля «Средиземноморский». В это утро автобус был наполовину пуст. Большинство островитян осталось в Пальме до конца религиозных процессий. Половину пассажиров составляли солдаты, устроившиеся спать на задних сиденьях. Они не обращали на мисс Дэвид никакого внимания, и она, бесконечно репетируя предстоящие объяснения, бормотала теперь вслух: «Произошла крупная ошибка, миссис Кеннер: Величайшая ошибка! Я хотела вернуть вам их раньше, но служанка, когда убиралась в моей комнате, к несчастью, сломала несессерчик».