Моя плоть сладка (сборник)
Шрифт:
— И что же?
— Теперь у него на плече имеется отличный синяк.
Шериф Томсон взорвался.
— Великолепно! Достаточно выводов писателя детективных романов и парикмахера, чтобы немедленно задержать преступника! А этот олух шериф и не знает, как приступить к делу. Теперь мне только и остается, что снимать рубашки со всех обитателей Блу-Монда. И если я найду типа с синяком на плече — готово! Я держу парня, который, стреляя в вас, убил Макмиллана. Я немедленно приступаю к поискам! Нельзя терять ни минуты!
Он снова достал бутылку.
— Большое спасибо! Это доставило мне огромное удовольствие, старина.
Коннорс взял свой чемодан.
— Надеюсь, вы нашли в нем все, что искали?
— Да, все,— ответил Томсон и вновь прикурил свою потухшую сигарету.— Все, что я хотел, это получить некоторые доказательства, и я их нашел. Из вашего контракта я узнал, что вы продали свою книгу издательству «Таннер пресс» и что у вас есть агент по имени Шад Шейфер, контора которого находится в Нью-Йорке на Пятой авеню. А раньше вы провели пятнадцать дней в Ларедо, потом остановились в отёле «Клерман» в Нью-Йорке. И все это я отразил в своёй телеграмме.
— Вашей телеграмме?
— Конечно! Направленной в Нью-Йорк,— Томсон был очень доволен своими действиями.— Я дал телеграмму в прокуратуру,— продолжал он,— чтобы сообщить им все, что я знаю, и выяснить у них, что им известно о вас и, не знают ли они кого-нибудь, кто мог бы желать вашей смерти.
«Это упрощает все»,— подумал Коннорс. Он хорошо знал процедурное законодательство. Нью-Йорк, без сомнения, ответит шерифу, чтобы тот задержал его, и Томсон доставит себе удовольствие,, исполнив приказ Нью-Йорка.
— Не думаю,— сказал наконец Коннорс,— чтобы Джон Хайс был доволен вашими действиями.
Томсон снова задрал ноги на стол.
— Тем хуже для Джона Хайса. На этот раз речь идет об убийстве, парень. Люди избрали меня шерифом, и до тех пор, пока они меня не переизбрали, я остаюсь шерифом.
Тчаким образом, дело приобрело скверный оборот.
Коннорс вышел от шерифа с чемоданом в руке и оттопыренным карманом, в котором лежал револьвер. Положив чемодан в машину, Эд убедился, что еще только половина одиннадцатого, а его свидание с хозяином города было назначено на одиннадцать часов. Он убил время, попивая кофе, но все еще чувствовал некоторое стеснение, переступая порог банка.
Служащий открыл ему дверь.
— Сюда, мистер Коннорс, пожалуйста. Мистер Хайс сказал мне, чтобы я сразу, как только вы появитесь, провел вас в его кабинет.
Огромный кабинет Хайса был очень скромно обставлен. Элеана уже находилась там. Коннорс посмотрел на нее, на ее бронзовую шею, в то время как она постукивала пальцами по столу.
— Но что же мне делать? — повторяла она.— Что же я буду делать?
Джон Хайс, казалось, постарел за прошедшую ночь. Морщины на его лице обозначились еще резче. Он жестом предложил Коннорсу сесть.
Эд пододвинул к столу кресло, сел и послал Элеане самую любезную улыбку.
— Прежде чем я поделюсь с вами своими соображениями, скажите, что омрачило вашу цветущую молодость?
Элеана злобно кусала свои губы..
— Официальные представители Лаутенбаха прибудут завтра для заключения брачного контракта. И если кто-то из них захочет взглянуть на мамино свидетельство о браке, что я им скажу?
Коннорс бросил:
— Что вам остается очень немного, чтобы доказать, что вы — незаконнорожденная.
Он предусмотрительно убрал свои ноги, чтобы Элеана не смогла пнуть его.
— Ну, хватит,— сказал Джон Хайс.— Сядь, Элеана. Если бы не Селеста, я предоставил бы вас обоих вашей судьбе.
Элеана села, искоса глядя на Эда.
Коннорс заговорил:
— Я опасаюсь, что это невозможно будет сделать, мистер Хайс. Ваш ручной шериф совсем отбился от рук. Он телеграфировал в Нью-Йорк, чтобы получить обо мне сведения. Вы знаете, что они ответят. И вы также знаете, что я не позволю отправить себя в Мексику, дабы оградить вашу репутацию и сохранить шансы Элеаны на замужество с миллионером Лаутенбахом. Как только за мной закроется дверь любой тюрьмы, я начну говорить. Я буду говорить громко и много. Я расскажу всю историю, начиная с того момента, когда «форд» Элеаны столкнулся с «кадиллаком» генерала Эстебана на Такубе у театра «Националь», и кончая нашим трогательным расставанием в такси, когда Элеана потребовала, чтобы я убирался из ее жизни, предварительно взяв у меня двести тридцать долларов, причем последние.
— Я... я у вас их выманила? — закричала Элеана.— Хорошо!
Она схватила чековую книжку, лежащую на столе, и заполнила чек.
Хайс поднял телефонную трубку и приказал соединить его с почтой.
— Алло, Чарли, это Джон. Ты получишь из Нью-Йорка телеграмму для Томсона. Да, в ответ на посланную им телеграмму. Когда она придет, принеси ее мне в банк. А если Джимми спросит тебя, скажи, что она еще не получена.
Хайс повесил трубку и закурил сигарету.
Недоверчиво улыбнувшись, Коннорс заметил:
— Рискую показаться вам навязчивым, но должен сказать, что таким образом вы не выйдете из положения. Никто не может играть роль Господа Бога.
— Нет, может. Здесь, в Блу-Монде,— это я.
Элеана протянула чек Коннорсу.
— Вот ваши двести тридцать долларов.,Большое спасибо!
Коннорс положил чек в бумажник.
— Это я должен благодарить вас, миссХайс.
Джон Хайс продолжал:
— Я, например, знаю, что вы спрашивали у служащего отеля, не видел ли он меня вчера вечером перед убийством. Я знаю, что вы купили револьвер «смит-вессон» тридцать восьмого калибра и коробку патронов. Я подозреваю, что именно он оттопыривает ваш карман. Я знаю также, что вы расспрашивали у парикмахера, не отсутствовал ли я в городе четыре недели назад.
Коннорс засунул руку в карман и нащупал там оружие.
— У вас что, второе зрение?
Хайс тонко улыбнулся.
— А многие вещи доходят до меня, и самым естественным образом. Так уж получилось, что я — владелец отеля. Я также дал денег Джо на .открытие парикмахерской, он был постоянным парикмахером в моем цирке. Чарли — также мой старый друг. Мы все здесь живем дружно, мы пожимаем друг другу руки и никогда не оставляем в беде товарища... И теперь моя очередь задавать вам вопросы. Что дает вам повод предполагать, что именно я был тем типом, который стрелял в Макмиллана вчера вечером?