Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
— Прости, солнце, — улыбнулся муж, — У нее живот прихватило.
— Что-то серьезное? — взволновалась мать.
— Нет, все нормально, — взгляд на растерянного заключенного, — Я очень рад, что наконец-то вас отпустят. Жаль, вам еще тут два года ждать! Так, я кого-то тут не вижу… — он повернулся к двери, словно ожидая кого-то еще.
Дверь медленно приоткрылась. И что-то в душе у заключенного вдруг встрепенулось.
В помещение по ту сторону стекла вошла девчонка десяти или одиннадцати лет. В белой футболке и светлых штанах. Высокая. Темноволосая. С черными глазами… жирно обведенными
— Я хотела поблагодарить вас за спасение мамы, — сказала она, подняла взгляд на замершего по ту сторону стекла, и улыбнулась. — Мама мне часто рассказывала о вашей смелости. И мне очень хотелось посмотреть на вас и поблагодарить вас.
Он стоял, словно окаменев, и смотрел на нее. Молча смотрел. Смотрел и ничего не говорил.
Он всегда искал ее. Всегда искал ее взгляд и ее улыбку. Всегда искал, но не находил…
Но она сейчас стояла напротив него и ласково улыбалась ему. Совсем молодая. Худая девчонка. В обтягивающей светлой одежде. Непослушная полувзлохмаченная грива темных волос обрамляла нежное лицо, слегка смуглое. Но ее черные глаза… они были точно такими же, как и тогда. И точно так же обведены черной краской.
Заключенный вдруг вспомнил тот день. Тогда быстро забыл все, решил, что просто увидел сон.
Тогда он проснулся рано утром. В его камере была заплаканная девушка. Бледная, словно приведение. Русоволосая и стройная. Смутно знаком был этот затравленный взгляд.
Мужчина резко сел на кровати и недоуменно спросил:
— Почему ты плачешь?
— Этот ребенок… — она в отчаянии, но не сильно ударила себя по животу, — Я не хочу этого ребенка! Ребенка от… от…
— Просто Бог хотел, чтобы этот ребенок родился, — сказал он спокойно.
— Вы… так думаете? — голос девушки дрожал, по щекам потекли слезы.
— Если человек пришел в жизнь, значит, Бог так захотел. Я так думаю. Но я не в курсе, как там все устроено и почему.
Поднявшись, прошел мимо нее в туалет. Ему казалось, будто все еще спит. А все эти непонятные виденья были так похожи на сон. Все эти непонятные виденья, которые преследовали его.
Когда он вернулся из туалета, камера была пуста. Казалось, будто вдалеке удалялся топот чьих-то ног. Но ему столько всего казалось, что он уже привык. Может, просто устал. Да и голова разболелась, когда пытался понять, почему ее лицо кажется ему знакомым?..
— Мы все хотим вас поблагодарить, от всей души, — нарушил молчание журналист, — Приглашаем к нам в гости, когда вас выпустят. Вы всегда будете желанным гостем в нашем доме.
А он просто молча смотрел на нее. Просто молча смотрел.
Он столько искал ее. Так долго искал ее взгляд и ее улыбку. Искал и наконец-то нашел.
И, наконец, мужчина улыбнулся. Ей. Только ей одной. Улыбка девочки стала еще шире. Все, что говорили потом ее родители как-то прошло мимо сознания. Просто заключенный был так счастлив, что почти ничего не соображал.
В камере он лег на пол и попробовал отжаться.
Она такая худенькая и хрупкая. Ему надо стать сильным, чтоб смог защитить ее. Сокамерники поначалу смеялись над его неловкими попытками, потом один медленно слез со своего места, подошел и предложил показать упражнения
Ночью ему приснилось разрушенное поселение и поля с засохшими посевами. Торжественная свита, сопровождающая роскошно одетую молодую женщину. Белое платье облегало ее фигуру. На шее было массивное золотое украшение с бирюзой. На голове сиял в солнечных лучах убор с золотой птицей. Простые земледельцы смотрели на свиту и на богатую госпожу, раскрыв рот. Вот эти люди приблизились. И женщина с золотым убором на голове ласково приветствовала их. Сказала, что фараон искренне расстроен несчастиями, постигшими его народ. И посылает еду и вещи для новых домов им в помощь. Сама своими руками раздавала дары людям, измученным жарой и несчастьями. И такое сочувствие, такая боль были в ее черных глазах, густо обведенных черной краской, что стало понятно, кто придумал послать помощь жителям их поселения.
Высокий мальчик-подросток смотрел на нее во все глаза, с глубоким восхищением. Когда она остановилась перед его отцом и передала ему дары из казны, он не выдержал, ступил к ней:
— Я обязательно стану воином и буду защищать мою госпожу!
— Ты должен стать земледельцем, как и я. И что за возмутительное поведение? Как ты можешь так себя вести? — возмутился глава семейства, — Сейчас же извинись перед госпожой!
— Я стану лучшим воином и всегда буду защищать вас, моя госпожа! — упрямо сказал мальчишка.
Молодая женщина взглянула на него и мягко улыбнулась. Красивее ее взгляда и улыбки он еще не видел ничего. Он понял, что в мире нет ничего драгоценнее ее улыбки и ее взгляда. А значит, он станет лучшим воином, чтоб защитить ее!
В ту ночь мужчина спал так спокойно, как никогда прежде.
Просто он всегда искал ее. Всегда искал ее взгляд и ее улыбку. Искал и наконец-то нашел!
А доброму полицейскому в ту ночь приснилось, как исчезает яма со змеями, и тот юный воришка падает просто на траву. Вот он поднялся, улыбнулся ему, как-то очень тепло-тепло — от этого даже на душе потеплело — и ушел куда-то по бескрайней равнине. И с тех пор отзывчивому полицейскому больше не снились кошмарные сны…
Глава 19 — Что касается меня 10
По улице шел иностранец из Европы. Глаза темные, волосы тоже, хотя и не черные. Глаза с двойным веком, но с густыми черными ресницами. И кожа белая-белая. Одет в спортивную форму. Сумка-планшет, переброшенная через левое плечо. На груди на ремешке большой фотоаппарат и, кажется дорогой. Он не просто шел, а внимательно вглядывался во все, творящееся вокруг, подмечал каждую мелочь. Но взгляд его внимательный не был тяжелым, не был цепляющимся, а просто очень заинтересованным. Словно сегодня он в первый раз шел по Киото. Или, может, даже в первый раз прибыл в Нихон. Вполне мог быть туристом или путешественником. Да, наверное, такой взгляд у тех, кто увидел какое-то место в первый раз.