Моя сестра Фаина Раневская. Жизнь, рассказанная ею самой
Шрифт:
Надо бы мне побывать в театре Сатиры и, желательно, без сестры, поскольку ее приход может быть истолкован как попытка напомнить о себе (maladroit) [109] . Лучше приглашу с собой Нину. Вдвоем смотреть спектакль лучше, чем в одиночестве. Будет с кем обсудить увиденное и от кого получить разъяснения, если они мне понадобятся.
Во время спектакля зрители вели себя не самым лучшим образом – переговаривались, кто-то даже выкрикивал реплики. «Колхозники приходили! – сердится сестра. – Ощущение было такое, как будто я метала бисер со сцены». Кас махт а клугн цум нар [110] – одна придирка следует за другой. И чай я завариваю не так, как нужно, и масло не озаботилась достать загодя, чтобы его удобнее мазать на хлеб, и вообще я дура (это слово в мой адрес было сегодня сказано четыре или пять раз). Терплю.
109
Неловкая, неуклюжая (фр.).
110
Злость
Nicolas сегодня сказал мне, что в последнее время я часто ему снюсь. Я кокетливо уточнила, не делаю ли я чего-нибудь неприличного в его снах, он пошутил в ответ, я подхватила и продолжила, в конце концов мы перешагнули все допустимые пределы, а затем он вдруг посерьезнел и сказал, что двух встреч в неделю ему мало, он хочет, чтобы мы были вместе. Меня это заявление и озадачило, и порадовало. Порадовало, потому что больше чем за год я не надоела Nicolas, а озадачило, потому что я не хочу ничего менять. Уклад моей жизни в очередной раз сложился наново, я к нему привыкла, пусть все так и останется. Nicolas порой бывает на удивление наивен. Какой-то домишко на окраине Москвы, который принадлежит его знакомому, почти полное отсутствие удобств и пр. Я там просто не смогу жить, да и он не сможет, только хорохорится. С его-то ревматизмом и жить в доме без отопления? Настоящий ребенок! Как можно быть таким непрактичным? Сослалась на то, что не могу оставить сестру, которая нуждается в том, чтобы я была рядом. Nicolas попытался было возражать, что у сестры есть прислуга и вообще ее быт устроен наилучшим образом, но я ответила, что это потребность духовного порядка, сестре нужно, чтобы рядом с ней был близкий ей человек. Кажется, Nicolas не сильно расстроился, видимо ожидал чего-то в подобном роде. Сказал, что в таком случае устроит в доме приятеля мастерскую. У себя дома ему работать не очень удобно, потому что тесно и домашние время от времени что-то портят – разбивают нечаянно или могут смазать только что нанесенную краску, или что-то еще.
Grande fortune, grande servitude [111] . Удивилась тому, как много пьют некоторые наши соседи, известные, высокопоставленные люди. Сестра сказала, что ничего удивительного в этом нет. Сначала они пускались во все тяжкие, интриговали, делали зло и боялись, что им сделают зло, чтобы достичь нынешнего своего положения (а эти «тяжкие» и впрямь были тяжкими), а сейчас боятся потерять достигнутое. Подобная жизнь расшатывает нервы и побуждает к пьянству. Вдобавок известным людям приходится много заседать на разных собраниях, большинство из которых заканчивается застольями с обильными возлияниями.
111
Большая удача – большая зависимость (фр.).
Весна начинает заявлять о себе. Почему-то в этот раз воспринимаю ее приход без радости. Должно быть, еще не успела прочувствовать.
Сосед Сергей делился своими творческими планами. Планов у него много, но создается впечатление, что он из тех, про кого говорят: «Il ne frappe point comme il degaine» [112] . Возможно, что я к нему несправедлива, потому что здесь все театральные проекты осуществляются крайне долго. Проще найти деньги для осуществления своих планов, как это делалось раньше и делается сейчас там, чем проходить эти бесконечные круги согласований и утверждений. Спросила сестру, почему она не идет в театр к Сергею. Сестра ответила, что, во-первых, потому что не хочет испортить отношения с соседями, а во-вторых, ей в «театре железнодорожников» делать нечего.
112
Он дерется не так лихо, как вынимает саблю из ножен (фр.).
«Киш мир ин тухес!» [113] – вот что сегодня сказала сестре. Сама не ожидала от себя такой грубости. «Тухес» – это любимое слово сестры, а не мое. Но она сама виновата. Не следовало проезжаться по моим кавалерам. С тех пор минуло уже полвека, многих из них нет в живых, у меня остались только воспоминания, и незачем их пачкать. Как будто какая-то струна оборвалась в моей груди. Я много чего еще сказала, я кричала, и я хлопнула дверью так, что та чуть было не слетела с петель. Долго не могла успокоиться. Успокоившись, поняла, что переусердствовала в своем (пусть и справедливом) гневе. Мне стало стыдно, и я собралась идти просить прощения, но в тот момент, как я встала, открылась дверь и сестра сказала: «Беллочка, давай выпьем мировую. Я нарезала ветчину, лимон и соленый огурчик, как ты любишь». От этого «как ты любишь» у меня сжалось сердце, а на глазах выступили слезы. Милая сестра, она с самого детства любила меня так, что ревновала ко всем моим кавалерам. И должна признать, положа руку на сердце, что она права в своих оценках. Яша Искубовский действительно был глуповат, манеры Шмулика Фридмана оставляли желать лучшего, Абраша Закс был настоящий шлимазл, а Леву Немировского и впрямь интересовала не столько я, сколько мое приданое. Но какая сейчас разница? По мне, так совершенно никакой.
113
Поцелуй меня в задницу! (идиш).
Ездили на могилку к П.Л., пробыли долго, прибирались, потом сидели и вспоминали, то есть вспоминала сестра, а я слушала. Какой же скучной представляется мне моя жизнь, в сравнении с жизнью сестры! Но я бы столько не вынесла. Не смогла бы.
– Je pense `a toi… Je tiens `a toi… Tu me manques… J'aime… [114]
Девушка, встреченная нами на бульваре, прижимала к груди раскрытую книгу и повторяла вслух французские фразы. Со стороны это выглядело так, будто она объясняется в любви своему учебнику. Меня больше всего поразил прекрасный парижский выговор, чистейшей воды. Такую французскую речь хотелось слушать, как музыку. Я соскучилась по французской речи, по Парижу, по круассанам с rue Monge, по настоящему горячему шоколаду… Здешнее какао вызывает во мне отвращение. J'aime…
114
Думаю о тебе… Ты мне дорог… Мне тебя не хватает… Я люблю… (фр.).
Год назад человек впервые полетел в космос. Даже я, с моей памятью, не забыла об этом. Зачем писать во всех газетах? Лучше бы публиковали побольше театральных рецензий. Бывают дни, когда вся здешняя пресса становится одинаково скучной.
– Между актером и создаваемыми им образами всегда лежит пропасть, – убежденно говорит сестра. – Только бездари играют самих себя. А что им остается делать, ведь они больше никого не смогут сыграть. Однажды я услышала от Завадского: «Будьте собой!» Дело было на репетиции. Я села, закурила и сказала: «Вот, я стала собой. Что дальше?» Он так и не нашелся, что мне ответить. Я докурила и снова вошла в образ. Быть собой проще простого, потому что для этого не нужно прилагать никаких усилий. Зачем тогда учиться? Чему тогда учиться?
– Но мне всегда казалось, что игра актера должна быть естественной… – говорю я.
– Игра! – восклицает сестра. – Именно что игра! Надо говорить не «будьте собой», а «играйте естественно»! В этом же вся суть! Зрители не должны видеть актера, они должны видеть образ, которы он создает! Знаешь, что такое идеальный актер? Это кукла без лица, раньше у крестьянских детей были такие тряпичные куклы. Режиссеры должны требовать от актеров, чтобы те никогда не смели быть собой!
– Тебе надо преподавать! – убежденно говорю я. – Почему ты не преподаешь?
– Могла бы, но не хочу, – отвечает сестра. – Не тот у меня характер, да и лишнего идиотизма не хочу. Хватит с меня и театрального. Ты думаешь, что преподавать так просто? Спроси у Ирины, сколько условностей окружает этот процесс, и поймешь, почему я не хочу преподавать.
Побывала с Ниной в театре Сатиры. Смотрели «Дамоклов меч». Спектакль посоветовала Нина, сказала, что это один из лучших. Я настроилась на трагикомедию в древнегреческом духе (Дамокл, Дионисий, Сиракузы), а попала на какой-то политический фарс на тему атомной бомбы. Впечатление одно – голова идет кругом и никакого удовольствия. Много действующих лиц, все не говорят, а кричат, не ходят, а бегают и пр. Похоже на prise de la Bastille в уличном балагане. Балаган – вот точное слово, характеризующее этот театр. Не исключаю, что сатирический театр таким и должен быть, но явственно понимаю, что сестре моей здесь делать нечего. Понимаю ее тайный расчет, о котором она умолчала – в таком скопище молодежи все возрастные роли преимущественно доставались бы ей. Изрядно насмешила женщина, сидевшая справа от меня. Когда на сцене произнесли слово «аборт», она громко икнула от неожиданности и возмущенно сказала своему спутнику: «Какой ужас!» Не понимаю, что такого в этом слове, тем более, что оно было сказано к месту. В этом отношении здесь все немного puritains [115] . Я поделилась своими впечатлениями с сестрой, та сказала, что я не понимаю здешних conjonctures [116] и что турецкий драматург Хикмет, который написал эту пьесу, сейчас в большой моде. Оказывается, что в театре Моссовета сестра играла старуху в одной из его пьес, рассказывающих про Турцию. Сестра исключительно дотошно вживается в роль. Готовясь играть турецкую старуху, она не могла не познакомиться с турецким языком и, кроме обычных «йигюнлер» [117] и «чок тешекюр» [118] , выучила несколько витиеватых бранных фраз и песенку с заунывным припевом «Най-най аман-аман» (если закрыть глаза, то кажется, что поет настоящая турчанка).
115
Пуритане (фр.).
116
Конъюнктуры (фр.).
117
Добрый день (турецк.).
118
Большое спасибо (турецк.).
– Пусть так, – сказала я. – Пусть этот Хикмет здесь свет в каждом окошке и в каждой булочке изюм, но этот театр не для тебя!
Хотела добавить, что Ниночка тоже так считает, но испугалась, что мне попадет за то, что я распустила язык. Но я на самом деле его не распускала, просто сказала Н., что не смогла бы представить сестру на этой сцене. Сказала будто невзначай, пришла в голову мысль, я и сказала. «И речи быть не может!» – не раздумывая, ответила мне Н., несмотря на то, что обычно ей несвойственна подобная категоричность.