Моя зависимая любовь

Шахова Лиана

Коул в принципе был готов сразу рвануть за ней вслед, но не стал этого делать по двум причинам. Во-первых, злая Джесс слишком импульсивна, да и он сейчас не в лучшей форме. И, во-вторых, его через два часа ждал в госпитале доктор Рид. Да и Джессика, судя по всему, сразу должна была уехать на занятия с детьми. Так что оставалось одно — набраться терпения и дождаться вечера.

Игнорируя изо всех сил желание принять что-нибудь из допинга, он двинулся на кухню, чтобы приготовить себе завтрак, отмечая, что если бы не всё это досадное стечение обстоятельств, они бы позавтракали с Джесс вместе, и, наверное, успели

бы что-нибудь еще.

Весь день он думал, что скажет. И перебирал в голове различные варианты от отрицания очевидного до признания. Коул не хотел ей врать, но и беспокоить не хотел. И еще не хотел признаваться самому себе, что ситуация начинает выходить из-под контроля.

После практики в госпитале и достаточно успешно сданного зачета Коул привычно завернул на знакомый эко-рынок, набрал продуктов и поехал на Уоринг Авеню. Припарковал на свободном месте машину и вошел в калитку. Он не медлил и стремительно поднялся на верхний этаж. Не давал себе времени струсить, передумать. Парень принял решение и был намерен ему следовать. Именно поэтому, не откладывая, повел Джессику в её комнату. Там посадил на край кровати, а сам присел перед ней на корточки, прямо и уверенно глядя ей в глаза:

— Прости меня. Я не должен был так вести себя утром. Я напугал тебя. И я, правда, понимаю, что тебя огорчило то, что ты там нашла.

— Хорошо, — медленно кивнула Джессика.

— Мне непросто признаваться тебе, учитывая, насколько ты категорична в этом вопросе. И первое, что ты должна знать: я не делаю это постоянно

— Я понимаю… И не понимаю, — Джессика удрученно покачала головой. — Зачем, Коул?

— В основном чтобы снять напряжение, особенно когда я бываю на публике, — парень присел рядом на край кровати и уставился в стену напротив. — Я принимаю слишком близко к сердцу то, что обо мне думают другие люди. Это напрягает меня, вгоняет в стресс. Иногда доходит до того, что я вообще не хочу идти туда, куда меня приглашают, потому что боюсь сказать или сделать что-то не так… И ты должна понимать, что я уже давно один и могу полагаться только на себя. Так что очередная доза это всего лишь способ снизить напряжение и не придавать слишком большое значение происходящему вокруг. Возможно, со стороны кажется, что у меня все отлично, и мне ни до чего нет дела…

— А на самом деле?

— На самом деле я просто в ужасе. Даже если все идёт как обычно. Фотографы, ковровая дорожка, интервью одно за другим, ночи в номерах отелей. Возможно, я выгляжу как беззаботный чувак, но никто не знает, что творится в моей голове. В такие моменты сердце готово вырваться из груди, а в животе завязывается тугой узел. Часто накануне какого-то события я не могу уснуть из-за страха, что сделаю или скажу не то или буду выглядеть нелепо, и в результате и все испорчу.

— Я могу тебе сказать что-то? — Джессика повернулась и посмотрела в его глаза.

— Да, конечно.

— Не могу сказать за других, но от себя скажу на сто процентов, Коул, я с тобой не потому, ЧТО и КАК ты говоришь и делаешь, не потому, что ты самый сексуальный мужчина на планете. Не за твоё удивительное чувство юмора. Я с тобой из-за того, что у тебя вот здесь, — Джессика приложила свою ладонь к сердцу Коула. — Твоё сердце, твоя душа, твои увлечения, твой взгляд на мир — вот что привлекает меня в тебе. Это и есть

ты. И это не изменится.

— Правда?

— Абсолютная.

— Если бы я только мог выкинуть все эти мысли, — он взлохматил чёлку.

— Они только в твоей голове, Коул. Но как вся эта дрянь помогает тебе?

— Она и приглушает все эти иррациональные мысли. Блокирует их на время действия дозы. Мне просто становится всё равно на то, чтобы правильно говорить или поступать. Вот и всё. Всего лишь несколько минут покоя.

— А потом, после окончания все мысли возвращаются?

— Ну… Да.

— Когда ты в последний раз… принимал?

— Вчера вечером, — он опустил глаза и уставился на пол. — Я не ждал тебя, а практика в госпитале даётся мне непросто… Но поверь мне, с тобой я всегда чист.

— Я могу быть с тобой откровенна, Коул?

— Конечно.

— Наркотики — это то, что я никогда не смогу принять. Я постоянно вижу, как меняются люди под воздействием наркоты. На концертах, за кулисами, в гримерках — музыканты, с которыми мы работали, делали это везде и постоянно. Это страшно, Коул, и я не хочу быть к этому причастна. Мне всё равно, как часто ты это делаешь. Я не собираюсь читать тебе лекции на эту тему, я не твоя мама. И не буду советовать тебе, что делать со своей жизнью, потому что ты уже взрослый человек. Но если ты и дальше хочешь делать это со своей жизнью, ты должен сказать мне об этом. Сказать, чтобы я могла уйти сейчас, пока ещё могу. Потому что если я узнаю, что ты не остановился, через три месяца, шесть или год, это ранит меня намного сильнее.

— Я понимаю, — кивнул он и снова уставился на пол.

— Коул?

— Здесь даже не о чем думать, — актёр поднял голову и посмотрел на Джессику своими градиентными голубыми глазами. — Больше никогда.

Это был первый раз, когда он соврал ей, глядя прямо в глаза, прекрасно понимая, что однажды сделает это снова. И не один раз.

В то время Коул всё ещё был на ранней стадии зависимости. Молодой человек полностью отрицал наличие проблемы и верил, что контролировал ситуацию и мог бросить в любой момент.

Он и хотел бы сказать, что соврал ей тогда, потому что искренне никогда не хотел сделать это снова, но правда была в том, что Коул знал — Джессика была предельно серьёзна в своих словах о том, что уйдёт, если он продолжит это делать.

И правда была в том, что актёр не мог отказаться ни от того, ни от другого. Коул хотел сохранить отношения с Джессикой и хотел продолжать принимать порошок, который хоть на время, но давал ему передышку от тревожных мыслей. И он соврал.

Да, настоящий мужчина был бы честен и принял бы последствия честного поступка. Но вместо этого Коул выбрал другой путь — обмана и манипуляций.

В то время никто из них не знал достаточно о наркотической зависимости. И оба верили, что если они влюблены и счастливы друг с другом, этого будет достаточно, чтобы исправить ситуацию. Но правда оказалась таковой, что любого, даже самого сильного чувства будет недостаточно, чтобы побороть эту зависимость. Этот урок стал самым болезненным для них обоих.

— Теперь все в порядке? — спросил Коул, кладя свои руки на плечи девушки.

— Да, наверно. Я просто ещё не успела это осознать и принять. Ты раньше с кем-нибудь говорил об этом? Обращался за помощью?