Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа
Шрифт:
Палата № 29, Эйзенштейну.
Дорогой мастер!
Снимаем, как черти (фильм «Весна». – Ю. С.)! Главным образом, ночами и вечером, а днем спим. «Грозного» будут смотреть очень скоро [277] . Большаков расскажет о Вашей болезни и предложит выпускать фильм на экран в таком виде, как есть.
Все предложения Худсовета пока не принимаются во внимание, Комиссия не работает и заключения по фильму не пишет.
Ждут самого этого просмотра. Я убежден и верую, что просмотр пройдет хорошо! Что не надо будет и заключения
277
В Политбюро, со Сталиным.
Но все же Иван Григорьевич (И. Г. Большаков. – Ю. С.) просил меня узнать Ваше мнение. Как Вы считаете? Надо ли дополнять 2-ю серию чем-нибудь или выпускать ее так. Я высказал свое мнение – выпускать так!
Думаю, что и Вы так думаете. Очень хочу повидать Вас и прошу об этом Бусалова (лечащий врач С. Эйзенштейна. – Ю. С.), но он неумолим.
Как только разрешат, так увижу я Вас.
17 февраля 46 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
(без даты)
Дорогой Учитель!
Большинство Ваших замечаний уже выполнено. Некоторые делаются сейчас.
Ваше желание видеть цвет по новому и в стиле картины нами понято по тем кускам, которые нам показали как хорошие.
Сейчас цветные ролики ошеломительно хороши! [278]
По общему мнению, надо показывать.
Но Вам важнее покой, и потому наше желание показать Вам ролики мы отменяем во имя Главного – выздоровления!
278
Во второй серии «Ивана Грозного».
Целую Вас. Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
Дорогой мастер!
Пусть Вас ничего не беспокоит. Все дела с фильмом будут ждать Вас, и без Вашего разрешения ничего не произойдет.
Хлопоты о Вашем переезде продолжаются [279] . Сейчас еду к Большакову узнать результаты. Спокойно поправляйтесь и набирайтесь сил.
279
На новую квартиру на Потылихе.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. СТАЛИНУ
6 марта 1946 года, Москва
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Тов. Большаков информировал меня о Вашем отрицательном мнении по поводу второй серии картины С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный», а также о решении ЦК ВКП(б) о запрещении выпуска картины за нехудожественность и антиисторичность.
Цель моего письма – не защищать фильм С. Эйзенштейна. Исключительные и чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня беспокоить Вас.
В среде творческих работников кинофильм «Иван Грозный», как первая его серия, так и вторая, вызвал резкую критику. Особенно вторую серию упрекали за то, что эпизод Ефросиньи Старицкой заслонил всю государственную деятельность царя Ивана [280] ,
Упрекали также за любование жуткими сторонами жизни, излишний показ религиозных моментов, вместо показа организации русского государства и подготовки к Ливонским походам, вместо борьбы за дорогу к Балтийскому морю.
280
Заговор Е. Старицкой против Ивана с целью посадить на престол своего сына, Владимира.
Четыре месяца тому назад руководство студии «Мосфильм» решило, что снятый материал не может составить самостоятельной картины и правильно отобразить деятельность царя Ивана. С. М. Эйзенштейну было предложено доработать фильм, доснять к нему сцены государственной деятельности и подготовки к Ливонской войне и соединить предполагаемую третью серию со второй, сделав единый фильм, который закончить «Победой у моря».
Но режиссер С. М. Эйзенштейн воспринял это болезненно отрицательно и просил руководство студии дать ему возможность закончить вторую серию по ранее утвержденному сценарию и не искажать его основного плана.
Присвоение режиссеру и автору сценария первой серии фильма «Иван Грозный» С. М. Эйзенштейну Сталинской премии первой степени еще больше укрепило его уверенность в своей правоте. Мы решили не насиловать его и удовлетворить просьбу Сергея Михайловича – доделать фильм до конца по его плану и лишь после этого принимать окончательное решение.
2 февраля С. Г. Эйзенштейн закончил работу над фильмом и сдал материал в кинолабораторию. Но через несколько часов после этого (на празднике по случаю присвоения Сталинских премий работникам кино) у Эйзенштейна неожиданно произошел очень тяжелый приступ грудной жабы, который продолжался 36 часов. Только своевременное вмешательство медицины и применение сильнодействующих средств спасло его от смерти.
Внезапно заболев, Эйзенштейн не успел посмотреть картины в готовом виде.
Придя в себя после приступа, Эйзенштейн просил меня показать фильм Художественному Совету Кинокомитета.
Большинство членов Художественного Совета отнеслись к фильму отрицательно и подвергли его жестокой критике, отметив, однако, что работа сделана весьма добросовестно, оригинальна по творческим приемам, нова по средствам выразительности и весьма профессиональна.
Отмечены были также большие достижения в области творческого и технического освоения цветных съемок по новому методу. Худсовет решил поручить Комиссии выработать предложения по исправлению и доработке фильма, но состояние Эйзенштейна было настолько плохо, что ни о каких поправках и доработках не могло быть и речи в ближайшее время.
Эйзенштейн из больницы настойчиво требовал, чтобы фильм был показан Вам, Иосиф Виссарионович. Просмотр фильма Вами сделался как бы целью его жизни. Этот просмотр волновал его больше всего другого. В этот фильм он вложил более пяти лет своей жизни и труда. Он снимал его в трудных условиях в г. Алма-Ате, и ничего у него не было в жизни, кроме этого фильма.
Откладывать просмотр Вами – значило затягивать и усиливать волнения Сергея Михайловича, которые ему противопоказаны.
После его ежедневных и настойчивых требований я просил товарища И. Г. Большакова показать Вам картину.