Моя жизнь с Драйзером

Драйзер Элен

Мистер Вудворд, радушно поздоровавшись со мной, сообщил, что его секретарь, молодой человек, только что призван в армию. Сумею ли я справиться с секретарской работой? Такая перспектива привела меня в ужас, но мне страшно хотелось поскорее устроиться, и я ответила, что попробую. Стенографию и машинопись я изучала еще в школе, – сейчас я могла бы ходить на вечерние курсы, чтобы освежить в памяти свои познания в этой области.

– Отлично,- сказал мистер Вудворд,- я буду рад, если вы попытаетесь это сделать. Мне нравится ваша жизнерадостность. Вы внесете с собой луч солнца, а нам здесь это очень нужно. Давайте

сделаем так- я оставлю за вами вакансию на месяц, а потом посмотрим, справитесь ли вы.

Он встал, пожал мне руку, и я, выходя из кабинета, уже твердо решила про себя, что должна во что бы то ни стало добиться успеха в этом деле, ибо мне представлялся случай работать с человеком, который был мне по душе, к которому я относилась с уважением и восхищением.

Люсиль Нелсон помогла мне устроиться кассиршей в университетском кафетерии, а по вечерам я посещала курсы стенографии и машинописи. В День перемирия, 11 ноября 1918 года, я вошла в контору мистера Вудворда, чувствуя себя достаточно подготовленной, чтобы всерьез приступить к работе.

Президент корпорации Э. Моррис, невысокий, плотного сложения человек, раньше был адвокатом в Норфолке, штат Виргиния, где он и родился. Часто во время отсутствия его секретаря, мистера Картера, я писала под его быструю диктовку, еле поспевая за ним и стараясь записать каждое его выражение; порою я не понимала смысла какого-нибудь слова, но старалась записать что-нибудь близкое по звуку, а потом в отчаянии бежала к секретарю правления Джозефу Гилдеру – почтенному старику, чье знание английского языка приводило меня в изумление. Не было случая, чтобы он не догадался, какое это должно быть слово, и не объяснил мне его значения.

– Значит, вы работали с Джозефом Гилдером! – прервал меня Драйзер.- Это уже кое-что! В начале моей редакторской деятельности я знавал всю семью Гилдеров. Чудесные были люди.

За год работы с мистером Вудвордом я убедилась, что он – один из самых культурных, симпатичных и справедливых людей, которых мне приходилось встречать. Он был всегда добр, внимателен, терпелив, хотя и требователен, и я изо всех сил старалась заслужить его похвалу. Он фактически руководил моим чтением, ибо в письмах постоянно рекомендовал своим корреспондентам отдельные книги, а иногда составлял списки книг для себя, и я, конечно, пользовалась этим. В школе моим любимым предметом была английская литература, я любила также греческую мифологию, но мистер Вудворд расширил мои познания в области поэзии.

Однажды, диктуя мне что-то, он остановился и выглянул в окно. «Когда мне стукнет пятьдесят,- сказал он со свойственной ему решительностью,- я навсегда брошу эту финансовую канитель… и буду писать… Когда мне стукнет пятьдесят…» – повторил он, продолжая задумчиво смотреть в окно. И действительно, мистер Вудворд в пятьдесят лет оставил финансовую деятельность и стал выдающимся писателем-биографом.

В то время когда я у него работала, он увлекался Драйзером. Он только что прочел сборник его рассказов «Двенадцать» и к каждому продиктованному им письму велел мне добавлять один и тот же постскриптум: «Если вы еще не читали «Двенадцать», достаньте эту книгу и прочтите». Разумеется, я тотчас же купила себе эту книгу и прочла ее.

Мне она показалась просто замечательной – все двенадцать мужских портретов были так непохожи друг на друга!

Особенно понравился мне рассказ «Мой брат Поль»,- я уже кое-что знала об этом моем родственнике, но все же рассказ явился дли меня откровением. Он так раскрыл мне отношения автора со своим братом, что мне очень захотелось познакомиться с Драйзером. Однажды, после того как я прочла книгу, я случайно обмолвилась в разговоре с мистером Вудвордом, что Драйзер – мой родственник. Тот крайне изумился.

– Позвольте,- сказал он,- почему же вы с ним не познакомитесь? Если б он был моим родственником, я бы пошел к нему не задумываясь.

Так решение познакомиться с Драйзером, случайно подсказанное мистером Вудвордом, привело меня к решающему моменту в моей жизни. Этот обед в ресторане Полы Холидэй с Драйзером, сидевшим напротив и жадно слушавшим мой простой рассказ, был только началом.

– Что же вы думаете теперь делать? – спросил Драйзер, когда я умолкла.

– Я уже уложила чемоданы,- ответила я,- и уезжаю через несколько дней в Калифорнию. И все-таки мне захотелось повидаться с вами перед отъездом, чтобы потом рассказать родным, что я познакомилась с Теодором Драйзером. Я скопила немного денег и решила снова вернуться в театр. На этот раз я попытаюсь вступить в одну любительскую драматическую труппу, где я смогу подучиться, а потом, быть может, попробую сниматься в кино.

– Что ж,- заметил Драйзер,- по-моему, такой девушке, как вы, нетрудно будет добиться успеха.

Мне кажется, некоторые человеческие существа, подобно большим планетам, вовлекают в свою орбиту планеты меньшей величины. Мне представлялось, что Теодор Драйзер вращается в огромной орбите, и для меня в моем возрасте, с моим небольшим опытом, знакомство с таким большим человеком явилось совершенно ошеломляющим событием. Эта встреча взволновала нас обоих до глубины души.

Из ресторана Полы Холидэй мы опять вернулись в мастерскую Драйзера на 10-й Западной улице и там поболтали еще часок.

Он показал мне свою коллекцию гравюр на дереве, которую очень ценил, и несколько художественных безделушек – он был уверен, что они меня заинтересуют. И вдруг он нежно обнял меня и привлек к себе. Сердце мое замерло, ибо я поняла – что бы ни принесла мне судьба, счастье или горе, но с этой минуты она уже решена. И все же я стала сопротивляться. Не желая обидеть или испугать меня, он постарался взять себя в руки. Но в его жестах была робкая неуверенность, лицо стало пепельно-бледным, как у человека, который после долгого заключения в темной камере ощупью стремится к свету, и я вдруг подумала: кто я такая, чтобы отказывать ему в том, в чем он, видимо, нуждался больше всего на свете – в любви молодой, жизнерадостной девушки. Я больше не колебалась.

До тех пор я всегда думала, что никогда не предприму подобного шага, не обдуман его тщательно, но внезапно поняла, что, когда приходит настоящее чувство, поступаешь совсем по-другому. И все-таки я старалась оттянуть этот момент: мне хотелось, чтобы ему предшествовало нечто вроде освященной традицией помолвки, как бы коротка она ни была. Драйзер, по-видимому, не понял моего колебания.

– Я готов на все ради вас,- сказал он.- Если вы хотите официального брака,- пусть будет так. Я добьюсь развода и женюсь на вас, как только будет возможно, потому что вы необходимы мне.