Моя жизнь со Старцем Иосифом
Шрифт:
Однажды отцу Иосифу было видение. Это произошло в ночь на Богоявление. В Катунаках служилось всенощное бдение, а отец Иосиф редко ходил на праздничные бдения и престольные праздники, поскольку соблюдал не пустынническую, а затворническую строгость. Около полуночи, как только он начал держать ум в сердце и творить Иисусову молитву, келлия его вдруг наполнилась светом, как бывает днем, но, конечно, не тем светом, который видим днем мы. Свет настолько усилился, что отец Иосиф вышел из себя, перестав чувствовать свое тело. И явились перед ним трое детей не старше десяти лет. Они были одного роста, одного вида, в одинаковой одежде, с одинаковыми по красоте лицами. И отец Иосиф, находясь в восхищении, созерцая их, удивлялся. Они, касаясь один другого, втроем благословляли его, как благословляет священник. Они то удалялись, то приближались и мелодично пели: «Елицы во Христа крестистеся» — приближаясь, «Во Христа облекостеся.
Отец Иосиф остался в изумлении. Придя в себя, он увидел, что прошло уже много времени и будильник давно прозвенел. Шли дни, но радость оставалась, и из памяти это не стиралось. Такое не забывается никогда.
Когда мы его спрашивали позднее, что он думал в такие мгновения, Старец Иосиф отвечал, что, когда ум пленяется в созерцание, мысли отсутствуют, поскольку ум озаряется благодатью и не действует самостоятельно. Он только чувствовал, что пребывал в некоем блаженном состоянии.
* * *
После этого видения благодать молитвы умножилась и, соответственно, возросло желание безмолвия. Ум молодого подвижника не был занят ничем земным. Вместе с тем умножались и искушения.
Старец Даниил регулярно поручал им исполнять необходимые для скита работы. И его послушники очень часто говорили им: «Спуститесь вниз и принесите то-то, пойдите туда и сделайте то-то», — и тому подобное. Все это ломало их распорядок. Отец Иосиф и отец Арсений огорчались, они хотели безмолвия. Старец же Ефрем был простым человеком и, хотя ему это и не нравилось, стыдился отказать отцам и посылал своих послушников туда, куда просили соседи.
Другой проблемой, мешавшей их безмолвию, была старая привычка всех окрестных отцов, идя в Катунаки, сокращать путь, проходя через двор их каливы. Вдобавок, безмолвию препятствовали разнообразные общие работы, когда приближался престольный праздник какой-нибудь келлии.
Отец Иосиф долго все это терпел. Но после видения трех ангелов более не мог выносить отвлечений на суету. Душа его стремилась к уединению и безмолвию.
Рукоделие Старца Ефрема — изготовление бочек — также создавало много шума и хлопот. Как это обычно бывает, каждый вспоминал о необходимости заказать бочку в последний момент перед тем, как давить виноград. А так как Старец Ефрем был отличным бондарем, все окрестные отцы сбегались к нему и упрашивали поскорее закончить их бочки. Старец Ефрем, по своей доброте, никому не отказывал и в итоге страшно переутомлялся, потому что был вынужден работать день и ночь.
К тому же, он никогда ни с кого не требовал платы за свою работу. Поэтому многие пользовались его добротой и платили очень мало. Помимо монахов, о нем узнали мирские. Они заказывали работу стоимостью в тысячу драхм, настаивая на скорейшем ее окончании, а затем давали сотню драхм и с деланной наивностью спрашивали:
— Этого достаточно, Старче?
— Достаточно, достаточно, дитя мое, — смущенно отвечал тот.
Молодые послушники не могли спокойно глядеть, как их Старец убивается на работе день и ночь, а другие этим пользуются. Поэтому они стали обдумывать, не перебраться ли в более тихое место.
Однажды отец Иосиф сказал отцу Арсению: «Это рукоделие, мало того что лишает нас безмолвия, еще и чересчур утомляет нашего Старца. Давай, отец Арсений, помолимся и спросим его, согласен ли он переселиться в более спокойное место». Так они и сделали. Выслушав их, Старец с большой радостью согласился с ними и благословил поискать такое тихое место.
Переход в скит Святого Василия
Решив переселиться в более тихое место, отец Иосиф с отцом Арсением выбрали скит Святого Василия. [111] Скит находится очень высоко, на высоте более семисот метров над уровнем моря, и поэтому там бывает очень холодно. Там растет только каменный дуб, напоминающий скорее кустарник. Далеко внизу виден небольшой плоский участок побережья, где собирают соль, а дальше — беспредельная голубизна Эгейского моря. Смотришь — и словно паришь!
111
Скит Святого Василия, согласно преданию, был основан монахами, происходившими из Каппадокии и потому особо чтившими Каппадокийского святителя. Это самая высокая и весьма труднодоступная
Скит этот почти ниоткуда не виден. Если не знать хорошо местные тропинки, найти его нелегко. Это самая пустынная и очень труднодоступная часть Афона. Там насчитывалось не более восьми калив, но и они располагались вдали друг от друга.
Тогда там жили: отец Герасим с послушником отцом Максимом, верно следовавшие традиции отцов-коливадов; [112] отец Герасим Менайас, [113] ученый-химик, оставивший все ради любви Христовой; Старец Херувим, достигший высочайшей степени нестяжания и безмолвия; старец Феофилакт, живший в дружбе с бессловесными животными, как Адам до падения; два румына — Старец Иона с послушником отцом Макарием. Все эти отцы вели исихастский образ жизни, безмолвствуя со знанием дела. Они внушали к себе такое почтение, что, когда отцам из других мест нужно было пройти через этот скит, они шли на цыпочках, чтобы не произвести шума и не потревожить подвижников. Но, вообще, подобные хождения в той пустыне были очень редким делом.
112
Коливады — группа афонских подвижников конца XVIII — начала XIX в., много потрудившихся для возрождения православного богословия через издание творений Святых Отцов, через привитие современникам святоотеческого отношения к Таинствам. Наиболее выдающимися коливадами являются прп. Никодим Святогорец, свт. Макарий Коринфский, прп. Афанасий Паросский. Первоначально слово «коливады» было ироническим прозвищем, которое было дано этим подвижникам их оппонентами за отказ совершать поминальные службы над коливом в воскресные дни, то есть тогда, когда это запрещал богослужебный устав, но к чему побуждали, как это казалось противникам коливадов, житейские нужды. Сейчас, когда вожди коливадского движения прославлены в лике святых, это прозвище звучит как похвала.
113
Об о. Герасиме Менайасе см. в гл. VI книги второй.
* * *
Это место идеально подходило для отца Иосифа. Но в тот момент там не нашлось свободных калив, и им пришлось самим построить маленькую простенькую каливу. Это оказалось очень непростым делом, поскольку у них не было самых необходимых строительных материалов. Таскать их на эти удаленные, пустынные и крутые скалы было выше сил. У них не имелось даже воды для строительного раствора. Дождевой воды из цистерны не всегда хватало и для питья. Поэтому для раствора они использовали воду после мытья посуды и стирки. Сами отцы не мылись.
Их очень маленькие келлии, ради безмолвия стоявшие поодаль друг от друга, были построены из досок, обмазаны раствором, побелены и покрыты жестью. Они напоминали курятники, в которых дверь служила одновременно и окном.
Свою церковку, также покрытую жестью, они посвятили Рождеству святого Иоанна Предтечи, ведь в таких пустынных местах и жил честной Предтеча, глава монашеского воинства. Построили они и особую каливку, чтобы иметь еще одно место для безмолвия и молитвы.
* * *
Закончив строительство к середине 1928 года, они собрались и ушли из Катунак. Большую часть своих вещей они оставили, чтобы нестяжание помогло им достигнуть цели. Согласно отцам, «нестяжательный монах — орел высокопарящий». [114] Свою каливу в Катунаках они отдали одному монаху как благословение, попросив его поминать их в молитвах.
114
Прп. Нил Синайский. О восьми лукавых духах. О сребролюбии.
С собой они взяли немного самых необходимых вещей, несколько книг и кое-какую одежду — то, что могли унести на себе. Посадили своего Старца на мула и отправились.
В скиту Святого Василия отец Иосиф и отец Арсений со своим Старцем вели очень строгую жизнь. Они занимались несложным рукоделием: делали метелки из веток кустарников. Потом отдавали их в монастыри и получали взамен сухари.
Чтобы иметь немного овощей и поменьше таскать продукты наверх, они устроили огородик и посадили несколько деревьев, назвав все это Эдемом. Но особого толку от садика не было по причине каменистой почвы и засушливости места.