Мозаика Парсифаля

Ладлэм Роберт

– Я понимаю.

– И еще, Эмори.

– Да, сэр?

– До этих событий я совсем вас не знал. Я имею в виду лично, – мягко произнес Беркуист. – Какое у вас положение дома?

– Дома?

– Он же придет за вами именно туда. В доме есть дети?

– Дети? Нет, детей там нет. Старший сын в колледже, младший мальчишка в пансионате.

– Я слышал, что у вас, кажется, девочки?

– Две. Они живут вместе с их матерью в Висконсине.

– Понимаю. Я не знал этого. У вас другая жена?

– Была. И тоже недолго.

– Значит,

в доме нет женщин?

– Иногда появляются, но сейчас никого нет. За последние четыре месяца – почти никого.

– Понимаю.

– Я живу один. Ситуация оптимальная, господин президент.

– Да, я думаю, что это именно так.

* * *

Веревками, так удачно оказавшимися в фургоне, они привязали охранника к рулевой колонке, а Когоутека – к скамье.

– Найди что-нибудь и перевяжи ему руку, – сказал Майкл. – Он мне нужен живой. Я хочу, чтобы кое-кто задал ему несколько вопросов.

В ящике для перчаток под приборной доской Дженна обнаружила шарф. Выдернув лезвие и освободив огромную лапу этого буйвола, она разорвала шарф вдоль и умело перебинтовала запястье. Кровотечение остановилось.

– Это поможет часа на три-четыре. Дальше не знаю. Если он, придя в себя, сдерет ее, то может умереть от потери крови… Зная об этом типе так много, я не стану молиться за него.

– Кто-нибудь да найдет его. Их. Наткнутся на фургон. Примерно через час – рассвет, а Большая Развилка – это дорога штатного значения. Присядь-ка на минутку.

Хейвелок запустил двигатель, просунув ногу поверх ноги охранника, выжал сцепление и включил скорость. Крутя несчастного охранника вместе с рулевым колесом, Майкл сумел вывести машину и поставить ее поперек дороги.

– О’кей. Теперь убираемся отсюда.

– Вы не можете бросить меня здесь, – взмолился охранник. – За что, о господи?!

– Вы были в туалете?

– Что?!

– Надеюсь, что да. Ради вашего здоровья.

– Михаил?

– Да?

– Радио. Он может вызвать подмогу. Нам каждая секунда дорога.

Хейвелок поднял с сиденья трофейный пистолет и несколько раз ударил массивной рукояткой по циферблатам, указателям и переключателям на приборной доске. Брызнули осколки стекла и пластика. Напоследок он вырвал микрофон вместе с проводами и, уже выбираясь наружу, произнес, обращаясь к Дженне:

– Мы оставим включенными габаритные огни, чтобы никто в них не врезался. – Он помог ей выбраться из машины и добавил: – Осталось еще одно дело.

Ветер сдувал снег с шоссе, наметая небольшие сугробы у обочин, где сохранилась высокая трава. Майкл передал пистолет Когоутека Дженне и переложил «ламу» в правую руку.

– Эта пушка производит слишком много шума, – пояснил он. – На ферме могут услышать. Подожди минутку.

Он обошел фургон сзади и двумя выстрелами пробил шины. Потом проделал ту же процедуру с передними колесами. Фургон покачнулся

и замер. Майкл сунул «ламу» в карман.

– А теперь давай его обратно, – кивнул он на пистолет в руке Дженны и выпростал подол рубашки из брюк.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, передавая оружие.

– Протереть его как следует. Большой пользы это не принесет, потому что наших следов полно внутри машины. Но вдруг они не станут искать там отпечатков? Пистолет же осмотрят наверняка.

– И что?

– Я ставлю на то, что наш славный водитель будет клясться родной матерью, что железка принадлежит не ему, а боссу, мистеру Когоутеку.

– Баллистическая экспертиза, – сообразила Дженна. – Нераскрытые убийства.

– Что-нибудь в этом роде. Ферму разберут по кирпичику и, возможно, перекопают все вокруг. Не исключено, что обнаружатся убийства, которые пока еще и не числятся как нераскрытые.

Он протер пистолет, открыл дверцу водителя и бросил оружие на переднее сиденье.

– Эй! Что вы делаете? – закричал водитель, извиваясь в веревках. – Отпустите меня, ради всего святого. Я же вам ничего плохого не сделал! Они отправят меня опять на десять лет!

– Приговоры всегда смягчаются для тех, кто готов выступить свидетелем со стороны обвинения. Подумайте о такой возможности. – Хейвелок захлопнул дверцу и вернулся к Дженне. – Моя машина примерно в четверти мили от съезда на дорогу, ведущую к ферме. С тобой все в порядке?

Она взглянула ему в глаза. Снежинки запутались в ее светлых, сбившихся на ветру волосах. Лицо выглядело изможденным, но в глазах была жизнь.

– Да, дорогой. Со мной все в порядке. Мы вместе, а значит – я дома.

Майкл взял ее за руку, и они двинулись по дороге.

– Пойдем посередине, – сказал он, – чтобы не оставлять следов.

* * *

Она сидела, тесно прижавшись к нему, склонив голову ему на плечо. Они почти не разговаривали, наслаждаясь молчанием. Они были слишком утомлены, слишком озабочены, чтобы рассуждать здраво, – по крайней мере, в данный момент. Им и раньше приходилось бывать в таком состоянии, и они знали: молчание и ощущение того, что они вместе, – лучшее средство успокоиться.

Припомнив слова Когоутека, Хейвелок направился на север к пенсильванской скоростной дороге, так называемой Пенсильвания терн-пайк. И по ней к востоку в направлении Харрисбурга. Старый морав оказался прав: поземка и легкий морозец оставили практически чистой проезжую часть. Несмотря на плохую видимость, можно было поддерживать достаточно высокую скорость.

– Это что, главное шоссе? – спросила Дженна.

– Да, это автомагистраль штата Пенсильвания.

– Насколько разумно оставаться на ней? Если Когоутека найдут до рассвета, не установят ли наблюдение за этой самой автомагистралью, как устанавливают контроль над шоссе в Европе?