Мозаика Парсифаля
Шрифт:
Она опять пошевелилась и теснее прижалась к плечу. Такое теплое дыхание. Хейвелок внезапно осознал всю абсурдность своих размышлений. Так где, по его мнению, он сейчас находится… где находятся они? Какие возможности они имеют? Что им позволят делать? Как он осмеливается предаваться мечтаниям о каком-то будущем?
Джекоб Хандельман мертв. Его убийца практически установлен – в любом случае его имя известно лжецам в Вашингтоне. Охота на человека приобретает благородный оттенок. В газетах напишут, что обожаемый всеми ученый зверски убит свихнувшимся бывшим
Бруссак отвернется от него. Ни один человек, к которому он мог бы обратиться, не захочет иметь дела с ним… с ними. На отдых нет времени. Дорог каждый час. Решающее значение имеет скорость, с которой он – они вдвоем – начнет действовать. Майкл взглянул на часы. 2.45. Три четверти дня потеряно. Надо продумать стратегию, разработать план первоочередных действий… лжецов надо ловить ночью.
И все же помимо этого было и нечто иное. То, что принадлежало им и только им, то, что снижало боль и вносило ясность в этот мир. Если этого не останется – не останется ничего.
Майкл сделал то, что так часто видел во сне. Когда этот сон возвращался, он всегда просыпался в холодном поту, так как понимал, что грезит о невозможном. Теперь невозможное стало возможным. Майкл прошептал ее имя, взывая к ней через глубины сна, и спустя мгновение ее рука тихо легла на его ладонь. Дженна открыла глаза и молча прильнула к нему, откинув одеяло. Он ответил крепким объятием. Ее руки обвили его, губы приникли к его губам. Они не произнесли ни слова, и только нарастающий любовный экстаз исторгал из глубины души сладостные непроизвольные крики. Они нуждались друг в друге, и этих криков вовсе не надо было бояться.
Они еще дважды находили друг друга; в третий раз желания оказалось больше, чем сил. Комнату уже не заливали солнечные лучи, в окне полыхал оранжевый деревенский закат. Майкл прикурил и протянул сигарету Дженне; они сидели в постели и смеялись над тем, на что они растратили все силы, чувствуя полное истощение.
– Теперь ты, наверное, выбросишь меня и заведешь себе горячего жеребца из Анкары.
– Тебе не за что извиняться, мой дорогой… мой Михаил. Кроме того, мне не нравится, как там готовят кофе.
– Ты меня успокоила.
– Любимый мой, – произнесла она, дотрагиваясь до повязки на его плече.
– Я тебя люблю. Так много надо наверстывать.
– Не только тебе. Нам обоим. Не мучайся. Я поверила в их ложь так же, как и ты. Невероятную ложь, изложенную невероятным способом. И мы не знаем почему.
– Мы знаем цель, что частично проясняет и ответ на вопрос «почему?». Их цель – отправить меня в отставку и продолжать держать под контролем. Под микроскопом.
– При помощи моей «измены», моей смерти? Есть множество гораздо более простых способов избавиться от человека, в услугах которого перестали
– Например, убить его, – кивнул Хейвелок. Немного подумав, он отрицательно покачал головой. – Да, это простой способ, но в таком случае они не могут быть уверены, что после смерти не всплывет предусмотрительно оставленная и смертельно опасная для них информация. Из-за этого опасения убийство зачастую и не происходит.
– Но сейчас они стремятся тебя убить. Ты объявлен «не подлежащим исправлению».
– Видимо, кто-то изменил свою позицию.
– Некто, скрывающийся под кодом «Двусмысленность», – произнесла Дженна.
– Связанная с разоблачением опасность, видимо, менее важна на фоне какой-то более серьезной для них угрозы. То, что я знаю, или они полагают, что знаю, отходит на второй план. Но опять дело во мне. В том, что мне удалось узнать.
– Я не понимаю.
– Ты, – сказал Хейвелок. – Коста-Брава. Вся эта история должна быть похоронена.
– Связь с Советским Союзом?
– Не знаю. Кто была та женщина на берегу? С какой целью, по ее мнению, ее туда доставили? Почему это была не ты? Слава богу, что не ты, но почему? Куда они собирались отправить тебя?
– В могилу, думаю.
– Если так, то почему тебя не отправили на этот пляж? Почему не убили там?
– Возможно, они чувствовали, что я не поеду с ними. Ведь я же сбежала из отеля.
– Они не могли знать об этом заранее. Напротив, эти люди были уверены, что ты в их руках: испуганная, потрясенная, ищущая защиты. Кроме того, они ни разу не упомянули Коста-Брава – не пытались подготовить тебя.
– Я бы сама поехала туда той ночью. Тебе стоило только позвонить. Я бы приехала. Они бы провели казнь, и ты увидел бы то, что хотели палачи.
– Бессмысленно! – Майкл закурил еще одну сигарету. – В этом и вся загвоздка. Тот, кто организовывал Коста-Брава, – мастер своего дела, крупный специалист. Операция была подготовлена блестяще, рассчитана до последней секунды… Нет, то, что ты говоришь, не имеет смысла.
Он замолчал. Молчала и она.
– Михаил, – наконец негромко произнесла она, подавшись чуть вперед и сосредоточенно глядя перед собой. – Две операции.
– Что?
– А если были задуманы две операции, а не одна? – Она взглянула на него сияющими глазами. – Первую организовали в Мадриде – против меня. Ее продолжение – в Барселоне, против тебя.
– Пока одно и то же одеяло.
– Но потом одеяло было разодрано, – стояла на своем Дженна. – Их стало два.
– Как это?
– Первоначальная операция была перехвачена другими, – ответила она. – Теми, кто в ней сначала не участвовал.
– Перехвачена и изменена, – начал понимать Майкл. – Ткань осталась той же, но все стежки поменялись настолько, что по существу операция стала иной. Одеяло стало другим!
– И все-таки не ясно, ради чего все это было устроено?
– Ради контроля, – ответил он. – Когда ты скрылась, контроль был утрачен. Бруссак сообщила мне, что после Коста-Брава относительно тебя был разослан секретный циркуляр.