Мозаика Парсифаля
Шрифт:
– Забудь. Они все еще ведут поиск по схеме «Три-шестьдесят», словно кто-нибудь мог перелететь на крыльях. Похоже на то, что все здешние подгонялы свихнулись.
– А ты бы на их месте не чокнулся?
Солдат слева взглянул на часы и сказал:
– Ты попал в точку. Ладно, увидимся в казарме.
– Увидимся, если Джексон вовремя заступит на пост. Вчера он появился в патруле на полчаса позже. Представляешь? И заявил при этом, что должен был досмотреть по ящику какой-то вшивый сериал.
– В конце концов он достукается. Уиллс уже сказал ему позавчера, что однажды
– Он все равно сумеет отговориться.
Солдатики расстались и пустились в обратный путь по тому же бессмысленному маршруту. Из услышанного Майкл сделал для себя вывод, что поисковая группа прочесывала остров, а постоянные часовые вот-вот должны смениться. Охрана, видимо, была поставлена плохо, если полуночная смена могла себе позволить опоздать на полчаса. В этом была какая-то неувязка. С одной стороны, остров являл собой неприступную крепость, с другой – патрулирование считалось солдатами совершенно бессмысленным времяпрепровождением. Почему?
Ответ, как он предположил, можно найти в одном старом наблюдении. Рядовые солдаты первыми догадываются о том, что какой-то вид их деятельности лишен смысла. Из этого следовало, что прибрежные системы охраны дублируются приборами, размещенными на суше. Майкл внимательно изучил высокий забор. Он был сооружен из свежих досок желтоватого цвета. Нетрудно было догадаться, какие охранные приспособления были спрятаны за ним. Двойное и тройное направленное излучение, реагирующее на массу, объем и тепло тела. Сквозь эту преграду невозможно было проникнуть, так же как и проползти под ней или перепрыгнуть. Он увидел то, на что вначале не обратил внимания: забор, как и дорога, плавно загибался в оба конца, пропадая из поля зрения. Значит, ворота за поворотом. Там, разумеется, стоит пост охраны, но тем не менее – это единственная возможность попасть внутрь. Хотя и весьма непростая.
Поиск «Три-шестьдесят»!
Солдаты с ручными фонарями прочесывали сосновый лес и прибрежный песок, дабы исключить у начальства даже тень сомнения. Они начали поиск позади него на клочке побережья, обозначенного как четвертый сектор. Майкл насчитал около дюжины фонарей, довольно быстро перемещавшихся. Откуда бы солдаты ни появились, они должны, вне всякого сомнения, туда же и возвратиться, замкнув круг поиска… Ночь темна, луна выглядывает редко. Конечно, надежда на то, что удастся использовать поисковый отряд в своих целях, была слабой, но иных вариантов Майкл придумать не мог. Для того чтобы не упустить даже мизерные шансы, необходимо двигаться. Двигаться уже сейчас.
Самым логичным объектом нападения был патрульный солдат справа. Он не только был ближе всех от него, но и находился практически вне поля зрения остальных, так как уже уходил по дороге за изгиб забора. Хейвелок поднялся, пересек дорогу и помчался по песчаной обочине, досадуя на хлюпающие мокрые ботинки. Он достиг поворота; впереди, примерно футах в шестистах, в ярком свете прожекторов, он увидел ворота. Майкл побежал быстрее, сокращая расстояние
Оставалось каких-нибудь двенадцать футов, когда солдат в тревоге замер и начал оборачиваться. Хейвелок прыгнул, пролетев по воздуху последние шесть футов, и правой ладонью плотно зажал рот пехотинцу. Левой Майкл ухватил его за горло и повалил навзничь, успев подставить ему под спину колено.
– Не пытайся кричать, – прошептал он. – Идет тренировка службы безопасности, учения, ты меня понимаешь? Половина гарнизона поставлена в известность, другая – нет. Теперь я переведу тебя через дорогу, свяжу и заткну рот. Не бойся, я сделаю все это не туго. Ты просто выбываешь из маневров, о’кей?
Юный часовой был настолько испуган, что только часто моргал в ответ. Майкл не мог доверять ему, или – правильнее было бы сказать – он не мог рассчитывать на то, что солдатик не ударится в панику. Майкл поднял с земли пилотку и встал, заставляя солдата сделать то же самое. Продолжая зажимать тому рот, он перебежал с солдатом через дорогу, в тень под деревья, где снова повалил пленного на землю. К этому моменту они уже довольно далеко углубились в четвертый сектор.
– Я отпущу руку, – сказал Майкл, присев на корточки. – Но если ты пикнешь, мне придется тебя вырубить. Ты понял? Я не хочу из-за твоих воплей терять очки. О’кей?
Молодой человек согласно кивнул, и Хейвелок медленно отвел ладонь, готовый при малейшем подозрении на крик вновь прихлопнуть ему рот. Патрульный растер щеки и тихо сказал:
– Я чуть было не уссался от страха. Что здесь происходит?
– То, что я тебе сказал, – ответил Майкл, снимая с пояса пленника пистолет и расстегивая ему куртку. – Идет проверка службы безопасности, – добавил он, извлекая из кармана сыромятный ремень и заводя руки солдата за спину. – Мы должны попытаться проникнуть внутрь. – Он связал руки патрульного, обмотав их ремнем до локтей.
– В лагерь?
– Точно.
– Ничего не выйдет, дядя. Вы проиграете!
– Система тревоги?
– В семь слоев, до Мемфиса и обратно. Прошлой ночью на загородке сгорел пеликан. Чадил полчаса. Будь я сукин сын, если нам днем на обед не давали «курочку».
– Ну а как там внутри?
– Что «внутри»?
– Сигнализационные системы установлены?
– Только в Джорджтауне.
– Что такое Джорджтаун?
– Ну уж нет, я порядок знаю. Я имею право назвать вам только свое имя, звание и номер части!
– Ворота, – с угрозой в голосе произнес Хейвелок. – Кто стоит у ворот?
– Охрана, кто же еще? Проверяют при входе и выходе.
– Ладно. Теперь скажи мне…
Майкл прервал себя, уловив краем глаза за деревьями свет фонаря. Отряд завершал круг поисков. Больше нет времени на беседы. Майкл оторвал клок рубашки солдата, свернул в комок и, не обращая внимания на сопротивление мальчишки, заткнул кляпом рот. Вторым ремешком он обмотал ему голову, чтобы кляп не выпал, и завязал свободные концы вокруг шеи. Третий ремень был израсходован на ноги.