Мозаика воспоминаний
Шрифт:
– Но у меня нет денег.
– Пусть это вас не беспокоит, – сказал Чарльз.
Элен встретилась с ним взглядом.
– Мне не хотелось бы и дальше зависеть от вашей милости, милорд.
– Думаю, у вас нет выбора.
Охваченная острой душевной болью, девушка торопливо опустила глаза. Голос графа, заметно смягчившийся, зазвучал вновь.
– Не отчаивайтесь, Элен. Ваша память может вернуться, и тогда вам больше не придется быть зависимой.
– Как бы мне хотелось! Вспомнить хоть что-нибудь. Mais, je n’ai rien! Мы выяснили, что я играю на арфе. Кроме этого был
– Что она сказала? – переспросила шокированная Генриетта. – Кто-то лежал с ней в постели?
Элен повернулась к ней.
– Прошу прощения?
– Вы снова говорили по-французски, – пояснила Мег.
– Я не говорю по-французски.
Наступила тишина. Элен нахмурилась, переводя взгляд с одного лица на другое. Что их встревожило? Мег заметно расстроилась. Мистер Хантли удивленно поднял брови, и лишь граф сохранял обычную маску вежливости.
– О, это уж слишком! – воскликнула Генриетта. – Сколько можно затягивать эту бессмысленную игру! Вы говорили по-французски не единожды, а много раз, Элен. Или вы хорошо знаете этот язык, или же это уловка, предназначенная для того, чтобы подкрепить вашу историю.
Сердце девушки гулко застучало в груди. Голова заболела снова, и Элен инстинктивно взглянула на графа. Ее губы так сильно дрожали, что она еле смогла выговорить:
– Это… это правда?
Его голос не изменился.
– Правда в том, что вы несколько раз говорили по-французски.
– Но я не помню этого! Я не знаю ни единого французского слова!
– Чарльз, прекрати! – потребовала Мег, вскочив с кресла.
Чарльз протянул к ней руку.
– Подожди, Мег! Давай выясним. Мы не можем вечно оберегать Элен. Это лишает ее всякой надежды на выздоровление.
Ее сердцебиение усилилось. Элен поднесла пальцы к голове и потерла ноющий висок. Почему она так реагирует? Из-за какой-то глупости насчет языка?
– Я не знаю французского, – решительно повторила она. – Если вы попросите меня что-то сказать, я не смогу произнести ни единого слова.
– И не пытайтесь!
– Мег!
– Чарльз, чего, по-твоему, ты этим добьешься? Разве Горсти не говорил, что нельзя подстегивать ее память?
Элен взглянула на свою покровительницу.
– Поверьте, Мег, я ничего не понимаю. Все эти разговоры о французском языке полная чушь! Я забыла свое прошлое, но не настоящее. Я точно помню все, что происходило со мной с тех пор, как я очнулась в тот ужасный день. Как же я могла забыть, что разговаривала по-французски?
– Ответа мы не знаем, – откровенно признался Чарльз, – но вы действительно несколько раз говорили по-французски, а потом забывали об этом. Разве не видите, Элен? В этом что-то есть.
– Не обязательно.
– Замолчи, Генриетта! – огрызнулась Мег. – Лучше оставь ее в покое, Чарльз. Ты только смущаешь ее еще больше.
Элен вздохнула.
– Раз вы говорите, значит, так оно и есть. Mais, je ne me souviens pas d’un seul mot de Fracais!
Элен заметила, как вытянулись их лица. Ее сердце замерло, и она
– Я сделала это снова?
Ответ был очевиден. Элен издала возглас отчаяния и закрыла лицо ладонями.
Поездка имела целью развеселить Элен. А также приобрести хотя бы самые необходимые предметы женского туалета. Мег распаковала хранившиеся на чердаке коробки со старыми нарядами своей матери, желая найти те необходимые принадлежности, которые мало зависят от капризов моды.
– Мамина фигура почти не изменилась с годами, – утверждала Мег. – Она была худощавой. Более того, такой же высокой, как вы.
Элен выбрала пару комнатных туфель, которые оказались почти ей впору. Но старые наряды безнадежно устарели. Сейчас в моду вошли платья с завышенной талией, а муслин и батист, струящиеся по женской фигуре, слишком сильно отличались от жесткого канифаса и парчи.
– Не будете же вы все время ходить в двух платьях, которые перешила для вас Дроксфорд, – решительно заявила Мег.
Элен вынуждена была согласиться. Она не могла позволить своей доброй покровительнице пожертвовать еще несколькими платьями. Пусть лучше лорд Уайтем платит по счетам… в этом случае она рассчитается с ним позже, когда вновь займет свое законное место.
Ей казалось, что это никогда не случится. Более того, Элен утратила всякое желание вспоминать свое прошлое, в котором наверняка были горести и страдания. Она не могла думать о мужчине, следившем за ее игрой, без боли в сердце. А вся эта история с французским языком привела ее в такое замешательство, что с тех пор головная боль стала ее постоянной спутницей.
Но сегодня Элен намеревалась забыть о плохом настроении и порадовать Мег своим веселым видом. Она слишком многим ей обязана.
Эта решимость почти ее покинула, когда граф неожиданно собрался ехать с ними, сославшись на неотложные дела в городе. Мег встретила его заявление радостным возгласом.
– Отлично, Чарльз! Я знала, что бесполезно просить Мэтта сопровождать нас. Тем более, он отправился к Энглерам и наверняка застрянет там до самого обеда. Мне хотелось, чтобы с нами был джентльмен. Не сказать, что поездка слишком серьезная, и, надеюсь, обойдется без неприятностей, но никогда ведь не знаешь заранее.
– Я уверен, что Парр и мой кучер прекрасно справятся с любыми трудностями, Мег. Но если Элен не возражает…
– Как я могу, милорд? – поспешно возразила Элен. – Это ведь ваш экипаж, и вы платите за мои наряды.
– Верно, но мне показалось, будто вас обескуражило мое решение.
Элен взглянула ему в глаза.
– Вы ошиблись.
Чарльз улыбнулся, и сердце девушки затрепетало.
– Тогда давайте останемся друзьями хотя бы на сегодняшний день. Я обещаю не подозревать вас ни в чем, кроме желания насладиться прогулкой по магазинам. Может, вы и потеряли память, но никогда не поверю, будто молодая леди способна забыть о том, как делать покупки!
Мег прикрикнула на него, но Элен не смогла удержаться от смеха. Ее влажный взгляд прояснился, и Чарльз ощутил исходящую от нее теплоту. Она поистине великолепна!