Мозаика
Шрифт:
Крейтон заставил себя оставаться спокойным.
— Ладно, рассказывай.
В Джорджтауне в это время было уже около трех часов ночи; Винс устал и пребывал в унынии.
Он крепко приналег на виски.
— Два «чистильщика», которых мы поставили у дома Килайна, были застрелены. По пуле на каждого. В сердце.
Крейтон поставил бокал с шампанским:
— Их убил Сэм Килайн?
— Тех двоих могло остановить только что-то исключительное.
Крейтон повысил голос:
— Ты говорил, что у Килайна не хватит духа на такие штуки!
— Да, об этом говорят
— Скорее всего, это пакет от отца. Килайн считает, что получил шанс найти Янтарную комнату.
— А может быть, это Джулия, — напомнил ему Винс. — Помнишь, он винил себя за гибель своей подружки. Может быть, сейчас он видит шанс для искупления вины.
— То есть, спасая Джулию, он спасает себя, — задумчиво произнес Крейтон.
— Именно.
Крейтон посмотрел на сверкающий город:
— Каково бы ни было объяснение, он теперь явно опасен. Стерн должна была убить их обоих на дорожке у дома Брайса. Без них нам сейчас было бы намного легче.
— Она просто следовала твоим указаниям, отец. У «чистильщиков» были те же указания — поймать их и отвезти куда-нибудь, чтобы все выглядело, как самоубийство. Возможно, это их и погубило. Твой план сковал их настолько, что сделал уязвимыми.
Крейтон вздохнул. Винс, вероятно, был прав, но уже слишком поздно что-то менять. Он больше не хотел незавуалированных убийств. Смерть Джулии должна быть такой, как оговорено.
— Они, наверно, сейчас не поедут в Остер-Бэй, потому что знают, это слишком опасно. Вытащите Майю Стерн оттуда и поставьте другого «чистильщика» на ее место. Я хочу, чтобы Стерн была свободна и базировалась в Нью-Йорке, чтобы мы могли использовать ее в любой момент. Я полагаю, ты следишь за друзьями и семьей Килайна?
— Да, конечно.
— А как насчет полиции?
— Наши источники держат нас в курсе. Нью-йоркская полиция все еще ищет Джулию по всему городу. О Килайне они ничего не знают. У двух «чистильщиков» в Александрии были безупречные фальшивые удостоверения личности, согласно которым они были литовцами. У полицейских Вирджинии нет подозреваемых в убийстве, так что расследование ведется открыто. Но это ни к чему не приведет, поскольку настоящие личности убитых полиции неизвестны.
Крейтон кивнул сам себе:
— Хорошо. Это не ударит бумерангом по нам, но будет оказывать давление на Джулию и Килайна. Что-нибудь еще?
— Следующая плохая новость. У меня до сих пор нет номеров кредитных карточек Килайна, потому что дорогой дядя Дэвид не хочет сотрудничать. Я звоню еще и по этому поводу. Он только что звонил, чтобы сказать, что он не спал всю ночь, мучаясь из-за этических проблем, связанных с этим делом. Он решил, что помощь нам может означать для него участие в злоупотреблении властью.
Приступ злости потряс Крейтона.
— Сволочь! Он хочет знать, как сильно нам это нужно и как высоко он может поднять свои требования.
— Я тоже так понял. Я сказал ему, что учту его слова.
Крейтон
— Я беру его на себя. Иди поспи. Тебе понадобится бодрость, когда бомба Стаффилда через несколько часов взорвет нью-йоркскую прессу.
В Джорджтауне Винс улыбнулся:
— С удовольствием, отец. Хотелось бы мне увидеть лицо Пауэрса, когда он будет смотреть все это по телевизору.
Крейтон усмехнулся:
— Спокойной ночи, сынок.
Он повесил трубку и разразился громким смехом, подняв бокал «Дом Периньон» и провозгласив тост за самого себя.
3.05. ВОСКРЕСЕНЬЕ
НЬЮ-ЙОРК
Дэвид Редмонд смотрел в окно своего роскошного пентхауса высоко над Уолл-стрит. Отсюда он управлял финансовой империей, охватывавшей Европу, Азию, Южную Америку и Африку. Но в этот час город внизу спал, а у Дэвида забота была мелкая: он ждал телефонного звонка.
Он снял трубку сразу:
— Крейтон? Почему ты так долго?
В голосе Дэвида не было сонливости.
Крейтон усмехнулся. Очевидно, Дэвид ждал звонка. Они с Дэвидом понимали друг друга с полуслова. Они так долго мозолили друг другу глаза, что стали почти близнецами. Деньги — их вложение, управление ими и их стоимость — соединяли Крейтона и Дэвида, как прочнейший клей. Они всегда знали, что являются братьями не только по крови, но и по способности оценить ее стоимость.
— Доброе утро, Дэвид, — сказал Крейтон. — Нет ничего лучше, чем слышать твой бодрый голос. Я так понимаю, что ты чего-то хочешь.
Дэвид засмеялся:
— Нет, Крейтон. Это ты чего-то хочешь. Мне кажется, дело касается конфиденциальной финансовой информации, имеющей отношение к некоему Сэмьюэлу Килайну. Не говори мне, зачем она нужна. Я нутром чувствую, что это противозаконно. Однако ожидаю оплаты и полной анонимности.
Крейтон поджал губы. Дэвид все еще был способен удивить его. Он понял, что придется рассказать ему о своем плане, как это было с Брайсом.
— Твое имя священно и неприкосновенно. Можешь рассчитывать на это. Но я подозреваю, что ты уже установил цену за услугу?
— Конечно. — Голос банкира, казалось, излучал удовольствие. — Я хочу, чтобы ты назначил меня в Совет управляющих Федеральной резервной системой.
Крейтон оторопел. Федеральная резервная система была основой финансовой мощи правительства США — группа независимых людей, определяющих политику, людей, свободных от обычных ограничений системы сдержек и противовесов. Она выпускала деньги, устанавливала межбанковские процентные ставки, самостоятельно действовала, когда инфляция выходила из-под контроля, и была главным банкиром как для банковского сообщества, так и для федерального правительства. Когда он обещал пост министра торговли Брайсу, то полагал, что сможет выйти из положения, опираясь на прецедент времен Джона Кеннеди, который назначил брата Роберта министром юстиции. И Винс поспособствует этому изнутри. Плюс ко всему и Винс, и Брайс имели исключительно высокую квалификацию.