Мозг армии. Том 1
Шрифт:
На этом мы кончаем с личностью полководца, как она обрисована признанным полководцем-практиком Наполеоном, и его современником – философом войны Клаузевицем. Оба они трактуют определенную эпоху военного искусства, на закате которой их образ полководца уже начал, как мы видели выше, превращаться в дуумвират – полководца и его начальника штаба, а затем, с появлением на сцену истории Мольтке и Бисмарка, в триумвират, дошедший до наших дней.
С именем Мольтке-старшего у нас связано представление о переходе в управлении от единоначалия к триумвирату. Однако, если вдуматься в положения германского фельдмаршала, то окажется, что «коллективное» управление им признавалось лишь, как жестокая необходимость. Полководец,
Чтобы не быть голословными в этих утверждениях, мы обратимся к самому Мольтке.
«Бывают полководцы, не нуждающиеся в совете, которые все взвешивают и решают самостоятельно; окружающим надлежит только исполнять их предначертания. Но это звезды первой величины, появляющиеся едва ли в каждом столетии, – говорит фельдмаршал, и продолжает так: в большинстве случаев полководец не пожелает обойтись без совета лиц, способных, в силу своего образования и опыта, оценивать обстановку верно. Но из всех мнений только одно должно приобрести решающее значение».
«Главнокомандующему должно быть предложено на собственное благоусмотрение только одно это мнение и лишь одним уполномоченным на это лицом. Пусть полководец выберет его не по списку старшинства, а руководствуясь полным личным к нему доверием».
Решительно восставая против различных советов при главнокомандующем, Мольтке говорит: «Самым несчастным полководцем, однако, является тот, который имеет над собой еще контроль, когда он должен давать отчет по первому требованию о своих предположениях, планах, и намерениях: этим контролем является представитель высшей власти и главной квартире или же телеграфная проволока в тылу».
«При такой системе должна разбиться всякая самостоятельность. всякое быстрое решение, всякий смелый риск, без которого нельзя вести ни одной войны. Только полководец с полной мощью может принять смелое решение».
«Издали опасно давать даже хорошие приказания. Если при армии нет высшей военной власти, то полководец должен иметь полную свободу действий. Нельзя вести войну, сидя за письменным столом; вопросы, требующие немедленного решения, могут быть приняты лишь на месте в зависимости от обстановки».
«Поэтому, раз война объявлена, главнокомандующему должна быть дана полная свобода действовать по собственному его усмотрению. Выбор главнокомандующего представляет вопрос чрезвычайной важности, который, к сожалению, во многих случаях решается но по заслугам, а по личным соображениям. Тяжелая ответственность лежит на нем-перед богом и своей совестью; в сравнении с этим ответственность перед правительством исчезает. Командующий армией в своих действиях, успех которых никогда не обеспечен, так же, как и государственный деятель, руководящий политикой. не должен бояться судебной ответственности. Он несет совсем иную ответственность перед богом и своей совестью за жизнь многих тысяч людей и за благо государства. Он теряет нечто большее, чем свобод и состояние».
«И поэтому всюду истинным главнокомандующим является монарх, который, будучи по теории неответственным, в действительности несет самую тяжелую ответственность, – ибо кто делает большую ставку, чем он, когда дело касается короны и скипетра».
Таким образом, фельдмаршал довольно прозрачно вырисовывает те личные побуждения, кои должны охватывать полководца при его управлении. Далеко в них от истинной ответственности за взятое на себя дело все заключается в том, как бы не потерять «корону и скипетр» Но фельдмаршал мало верит в полководцев «первой величины», и на сцену около главнокомандующего появляется одно лицо, которое должно, конечно. воплощаться
Чтобы проследить взаимоотношения этих двух персон, мы обратимся к описанию боевого дня в 1870 году в германской ставке, которое даст Мольтке.
«В 1870 году дни проходили следующим образом: если не было боев или походных движений, то регулярно в 10 час. утра делался доклад у короля, на котором начальник генерального штаба армии, сопровождаемый генерал-квартирмейстером (лицом, ведающим тылом; Б. Ш.), обязан был доложить все полученные им сведения и донесения и на основании их делать новые предложения. При этом присутствовали председатель военного совета, военный министр, и в то время, когда главная квартира III армии находилась в Версале, также кронпринц, но все они были только слушателями. Тогда король требовал от них справок относительно того или другого вопроса, но никогда он не спрашивал у них советов, касающихся операции или предложений, сделанных начальником генерального штаба армии».
«Проекты начальника генерального штаба предварительно обсуждались им совместно со штабными офицерами; затем король подвергал их весьма подробному рассмотрению. С военной проницательностью, при всегда верной оценке стратегического положения, он указывал на все опасения, могущие встретиться при испытании, но, в виду того, что на войне всякий шаг сопряжен с опасностью, все проекты эти оставались без изменения».
Указав на то, что «король Вильгельм был настоящим полководцем, Мольтке приходит к выводу: монарх, в распоряжении которого находится государство со своими вспомогательными средствами, только тогда по праву становится во главе армии, если он в состоянии быть вождем своих войск и принять на себя тяжелую ответственность за все, что бы ни случилось на войне. Если эти предположения не оправдаются, то его присутствие должно всегда парализующе действовать на армию… Руководить операциями может только одна единая воля».
Думаем, что без лишних наших доводов ясны как роль «истинного» полководца – монарха, так и «одного лица» – начальника генерального штаба, предположения которого, хотя бы и с оговорками, но всегда принимались, а ответственность должна была лежать на короле. Недурное положение для начальника генерального штаба, который не ограничивался тем, что только «в операциях» его положения не подвергались критике, но даже в целом ведении войны вступал в конфликт с Бисмарком. Это вполне понятно, ибо, по мнению Мольтке, «политика, к сожалению, неотделима от стратегии» и «для хода войны руководящими являются, главным образом, военные соображения, политические же лишь поскольку они не требуют ничего с военной точки зрения недопустимого. Полководец же никогда не должен руководствоваться одними политическими побуждениями, а на первый план ставить успех на войне. Как политика воспользуется „обедами или поражениями, полководца это не касается – это исключительно се дело“.
Мы пока но будем вдаваться в разбор мыслей Мольтке о политике и стратегии, ибо сделаем это на своем месте. Сейчас для нас важно лишь установить его точку зрения на полководца.
Как видим, полководец должен почти подчинить себе политику, да не только политику, но всю остальную жизнь государства. Указывая на то, что наличие Германии-залог мира, Мольтке с откровенностью заявляет, что стремление к мирной политике «может быть проведено при опоре на армию, всегда готовую к войне. Если бы недоставало этого огромного махового колеса, то государственная машина остановилась бы, дипломатические ноты нашего министерства иностранных дел не имели бы надлежащего веса». «Армия самое важное учреждение в стране, так как только благодаря ей могут существовать все остальные учреждения; всякая свобода, политическая и гражданская, все, что создано культурою, финансы и государства процветают и гибнут вместе с армией».