Мозгоед
Шрифт:
Воздух звенел от полуденной жары. Духота даже в чаще леса изматывала, футболка давно пропиталась соленым потом и кровью — наверное, я прекрасная приманка для всех кровососущих, которые есть в этом лесу. К счастью, здесь не водятся ни крокодилы, ни гигантские вараны с острова Комодо — фильмы про них мне особенно нравились. Но одно дело, когда сидишь в уютном кресле перед телевизором и пьешь ледяное пиво, и совсем другое, когда ты в лесу в странной компании, и один из твоих спутников — маньяк. Теперь я знаю точно. Но вот который? Это как игра в наперстки, никогда не угадаешь, под каким наперстком шарик. А шарик в руках у шулера.
— Вот ты где! — мне
Я внимательно посмотрел на нее. Спутанные влажные волосы прилипли ко лбу. На щеке царапина. Футболка в мокрых пятнах. Джинсы порваны. И теперь уже не поймешь, то ли это дань моде, то ли результат борьбы. Я посмотрел на ее руки — тонкие алые полосы уже начали заживать.
— Фимы нет, — хрипло ответил я. — У него это…медвежья болезнь…
Она тупо посмотрела в сторону малинника.
— Не ходи туда, — предупредил я. — Не надо…
— Это как с Алисой? — после паузы спросила она.
— Примерно. Может, даже еще хуже.
— Куда уж хуже…
Тут Инга была не права: всегда есть куда хуже.
— Ты видела, как он ушел в малинник? Он был один?
— Нет, у меня живот болел… Пришлось уединиться. Сам понимаешь, не буду же я при всех под кустиком сидеть, как та самая мышка, у которой то ли понос, то ли запор… Зато глаза с полблюдца.
Хорошее алиби — каждому бы такое. И ведь даже не проверить. Не будешь же тот самый кустик искать…
— Откуда у тебя царапины на руке?
— Кусты…
— Не ври! Точно такие же полосы были у Алисы и у Даши. Ты тоже в опасности.
— Как пафосно, док!
— Ну и пусть! — упрямо возразил я. — Откуда у вас эти царапины?
— Глупо признаваться, — она задумчиво жевала травинку. — В общем, неделю назад Март сказал, что он не знает, хочет ли быть с Алисой. К нему Дашка отчаянно приставала, вот он и повелся, дурак какой! Где Дашка, и где Алиса? Алиса, естественно, в слезы.
— Она так его любила?
— Она себя любила! — фыркнула Инга. — Больше всех вместе взятых. Если бы Март ее бросил перед самым финалом, то она пролетела бы над главным призом, как фанера над Парижем. А Дашке был нужен только Март. От макушки до тапочек. Мне, сам понимаешь, до Марта дела нет, но взять реванш и показать Алисе большую мстительную фигу — от такой радости я не отказалась. В общем, я тоже к нему приклеилась, как банный лист. Он думал, что всерьез.
— А что Алиса? Скандал устроила?
— На скандал идут глупые бабы, — просветила меня Инга. — Алиска поступила умнее: пригласила нас с Дашкой к себе в комнату, налила по стакану и заставила поклясться, что мы никогда не предадим ее интересов. Вот и резали бритвой себе руки, как пятнадцатилетние соски. Дашка повелась сразу — мигом осоловела, мы ее еще поцелуями ублажили. Так и заснула. Хорошая девочка была, только не очень сообразительная. Такие даже с возрастом не умнеют. А вот со мной Алиске сложнее пришлось…
— Переспали?
— Смотри-ка, догадался, — беззлобно усмехнулась Инга. — Хорошая ночь была, Алиса так старалась, что я даже сама обманулась — надо же, думаю, какая в ней искренность. Как же! Лишь бы до ее драгоценного Марта никто не дотронулся. Только видишь, как все повернулось: ее нет, а я еще пока жива. И умирать не собираюсь.
— Кто же тебя спросит?
В ответ она показала нож. Я пригляделся: лезвие было блестящим и чистым. Алиби опять же. Не придерешься!
Мы молча пошли к остальным. Также молча, подобрали наши рюкзаки
Иногда я ненавижу жизнь. Смерть бывает намного честнее.
Лес постепенно менялся. Казалось, что с каждым шагом мы только забираемся вглубь, отдаляясь от людей. Впрочем, Инга так не считала.
— Здесь должна быть вода, — упорно твердила она. — Должна! Раз сказала, значит, будет!
— Может, на дерево влезть? — уныло предложил Боб. — Сверху лучше видно.
— Или на мох посмотреть, — робко посоветовала Злата. — По нему направление угадывают.
— Смотри, — я показал на ближайшую ель. — И что это тебе дало?
— Вроде бы мох должен расти с северной стороны, — неуверенно пробормотала Злата. — Значит, там север.
— И?
— И вот, — развела Злата руками. — Я сказала, где север, а дальше вы уж сами как-то решайте. В конце концов, с вами в лес идти я не напрашивалась. У меня волосы спутались, и макияж потек. И вообще я в душ хочу!
— Придется лезть на дерево, — вздохнул Боб, смерив любимую уничижительным взглядом.
И ведь действительно полез: кряхтя, сопя, то и дело, зависая на сучьях и ветках. Злата внизу театрально ахала и громко подбадривала: «Еще одну веточку, тигренок, еще одну!». Март откровенно зевал. Инга остругивала ножом палочку. А я думал: если он так ретиво лезет на ель, то что ему мешало покорить тот злополучный дуб? — мелькнула предательская мыслишка. Он вполне мог увлечь Дашку, наговорить ей с три короба, а потом убить на дереве. Версия не так уж плоха… И с Фимой они вроде бы отправились вместе…
— Мы не туда идем! — прокричал Боб. — Нам надо взять вправо, там река. Я ее вижу.
— Далеко?
— Километров пять, не меньше.
Мы синхронно посмотрели на Ингу.
— Ну, я не знаю, — пробормотала она. — Мне кажется, что надо идти прямо.
— Мне все равно, — лениво отозвался Март. — Вправо, так вправо, Прямо, так прямо.
— Надо делать так, как Боб говорит, — упорствовала Злата. — Тигренок умный. Он у меня институт закончил.
Я больше не верил никому из них. Наверное, Луша изначально была права: мы не знали ни дороги, ни леса. То, что поначалу казалось легким приключением, превратилось в нешуточную проблему.
— Идем, как сказала Инга, — решил я. — Там будет видно.
Боб неловко слез с дерева и посмотрел на грязные, ободранные ладони.
— Мое дело предупредить, — хмуро сказал он, старательно отводя взгляд. — Ваше дело — отказаться.
К вечеру разожгли костер. Девушки принялись готовить нехитрый ужин.
Я следил за плавными движениями Златы и почему-то думал о своей жене. Угораздило же меня когда-то жениться на юной блондинке. Она считала себя очень умной и во всем искала подвох. Если я дарил ей книгу, она начинала плакать: «Ты намекаешь, что я дура». Если дарил цветы, то якобы смеялся над ее заурядностью. Дескать, дашь этой заурядной дуре цветов, и она заткнется. «Ты приглашаешь меня в ресторан, чтобы я там напилась и танцевала голой на столе. Ты подарил мне ожерелье, чтобы я однажды за какой-нибудь гвоздь зацепилась, и мне голову оторвало». Голову ей не оторвало. С головой у нее как раз все в порядке. Просто однажды моя маленькая блондинка выросла и поумнела. А как поумнела, так и развелась. Зачем ей неудачник? Я не винил ее: страсти давно отшумели, чувства впали в кому. И мне нравилось так жить, перемешивая дни и ночи, ни о ком не беспокоясь и ни о чем не думая.