Мрачные сны Атросити
Шрифт:
Марк с трудом проглотил слюну, представляя себе пугающую тень.
— А с Роландом ваще сумасшествие произошло, — оживился Гер. — Расскажи, а?
Хмурый повстанец недовольно фыркнул, отрываясь от разговора с Мэри. Похоже, в споре он вышел победителем, потому что девушка что-то бурчала себе под нос, подогревая травяной чай в очаге.
— Че ты сразу народ кошмарить начинаешь? И вообще… стыдно мне.
Рыжий удивленно округлил глаза.
— Стыдно? От чего?!
— А че у меня тогда крыша как будто поехала. Нормальные такие глюки не ловят.
— Не-е, брат. Любой нормальный
Похоже, рыжий очень любил эту историю. Роланд недовольно вздохнул и закатил глаза.
— Ну ладно, — он чуть-чуть помешкал. — Ну, короче, я патрулировал территорию. А потом вдруг лес кончился, и одни холмы начались, а внизу вроде как овраг. Вообще без кустов, одна трава, тут таких мест почти нет. И на дне оврага дом стоял, хороший такой, коттедж. Я таких с детства по-моему не видал. И неба такого ясного не видал, голубое, как лазурь, и солнечно. И, понимаете, со мной еще друзья были.
— Друзья, прикинь! — не удержался Гер. — Пошел один в патруль, а тут вдруг друзья!
— Ну, да, — Роланд выглядел смущенно. — Как будто я их сто лет знаю, и мы идем в этот коттедж вместе. Ну, помутнение рассудка, говорю же.
Он замолк.
— Ну че ты ломаешься? — возмутился Гер и впился глазами в Марка. — Ну ты понял, да, что все это не взаправду было? Они зашли в дом, а там чертовщина началась! Друзей сразу и след простыл, а ведь это именно они Роланда в дом повели. Там еще тапки за ним выползли из-под кровати…
— Тьфу, ну какие тапки? — не выдержал Роланд. — И вообще молчи, мой рассказ.
— Ну так ты ж сам молчишь, вот я и говорю!
— А друзья-то как люди выглядели? — с неоумением спросил Марк.
— Конечно, — ответил Роланд. — Как самые обычные люди. И как будто я их сто лет как знаю. Понимаешь, да, в чем засада? Нет ощущения перехода, как будто все так и должно было быть.
— А что потом? И что с тапками?
— Да ничего с тапками! Там за окном ночь резко наступила, хотя я точно знал, что полдень. И вот от этого чуть в штаны не наложил, ну ненормально это. Одно дело — когда все лампочки разом в доме перегорают, и совсем другое — когда солнце вдруг тухнет.
— А еще там куча зеркал была, и в них постоянно мерещилось что-то, — опять вмешался неугомонный Гер. — И эти зеркальные коридоры… говорят, через них нечисть из потустороннего мира приходит, мы в детстве так чертей вызывали.
— Довызывались, — буркнул Марк шутливо, хотя рассказ его напряг. Он мало что понял из услышанного, да и в чертей не верил. Только в Зверя.
— Так это еще не все! — воскликнул Гер, его теперь было не остановить. — Роланд толком испугаться не успел, как снова оказался на холме. И снова по-новой. Зашел в дом, друзья пропали, пропало солнце, страшные комнаты в темноте.
— Постой-постой. А зачем Роланд опять пошел в дом, если знал, что там?
Гер хотел ответить, но Роланд пихнул его в бок.
— Ноги сами несли как будто, — ответил он. — Я помнил, что произошло до этого, но меня как будто неведомые силы тянули туда. И каждый раз повторялось примерно одно и то же. Я застревал в этом доме в темноте, и все там кто-то бегал, ходил, предметы зависали в воздухе.
— Мы их часто встречаем на островах, только уже конкретно так не влипаем. Потому что научились предугадывать их присутствие, пока они не поймают. Иногда они по форме напоминают каких-то собак, иногда коров или что-то вроде того. Иногда роботов. Но обычно бесформенные. И тихие. С ними надо быть начеку, чтобы не угодить в ловушку. Что они из себя представляют, зачем тут бродят — мы так и не выяснили.
— Это из-за них охранники в дикий лес не ходят?
— Ага.
Даже голова начала болеть от напряжения, вызванного историей братьев. Но вскоре разговор пошел в иное русло, сбавив накал. Гер начал рассказывать про другие опасности острова, более понятные и приближенные к обыденному миру. Коварные топи, где можно застрять, ядовитые колючки, о которые лучше не цепляться, иначе будет нарывать несколько дней. Насекомые тоже могут так заесть, что к болотам, где их много, лучше лишний раз не соваться.
— Больно надо к болоту ходить, — заметил Марк.
— Ну, там ягоды зато вкусные! — возразил Гер. — Черника, морошка. Ты хоть помнишь, че это такое?
— Ты шутишь? Земля же отравлена, их нельзя есть.
Тут оба услышали над головой громкий хохот Роланда.
— Это чушь! — заявил тот. — Земля давно очистилась, уж сколько лет прошло. На островах уж точно все чисто. Ели — знаем. Хотя на третьем острове, где предателей и убийц держат, даже кустарники не растут. Но я думаю, все нарочно вырубили, асфальтом залили и колючими проволоками в несколько рядов огородили, чтоб никто никогда не сбежал.
— Вот это ты разошелся, братец, — Гер наклонился к Марку, будто так Роланд его не услышит. — Иной раз слова из него не вытащу, а как про ботву всякую начинаем говорить, так его не заткнуть.
— Ну а что? — Роланд нахмурился.
— Ничего-ничего! — Гер примирительно развел руками. — Я и сам это дело люблю. Растения всякие. Мы тут за пару лет все изучили, какие грибы и ягоды ядовитые, а какие — в котелок. А я химиком раньше работал и даже из некоторых ядовитых лекарства делаю, вот, погляди, — он сорвался с места и принялся копаться в мешке, висящим на стене напротив камина. Тут же загремели склянки.
В лекарствах Марк ничего не понимал, но выразил восхищение, когда ему показали причудливую аптечку. Такую бы в музей мировой истории. Вскоре Мэри налила всем горячий чай, и братья продолжили рассказ о своей островной жизни. О том, что жену себе Гер нашел именно в тюрьме, и что Мэри очень не любит все эти их вылазки лишь потому, что боится мужа потерять. Ведь именно он помог ей сбежать когда-то. Сама она редко покидала укрытие, из страха.
Роланд, как оказалось, чуть ли не каждый месяц плавает в город на судне снабжения. То заключенным помогает, то через городских знакомых достает всякие вещи вроде керосина, батареек и прочего. Марк удивился, насколько прочной может быть подпольная жизнь.