Шрифт:
Глава 1. Синее пламя
/1 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, Театр на Васильевском/
– Как-как, простите? – переспросил я, поправляя откровенно неудобный пояс с бутафорским мечом.
Интервьюер, рыжеволосая девушка, примерно моего возраста, то есть где-то в интервале между двадцатью пятью и двадцатью семью, перелистнула свой чёрный блокнот и с неловким видом кашлянула.
– Я спросила, могу ли обращаться к вам просто по имени? – повторила она вопрос, подняв на меня взгляд своих зелёных глаз.
А она ничего, с
– Да, конечно, Ирина. – кивнул я.
Думаю, я ещё не настолько большая величина, чтобы ко мне обращались по имени-отчеству…
– Итак, – приготовила журналистка карандаш. – Самый главный вопрос, который чаще всего задают наши читатели и, в первую очередь, читательницы – насколько правдивы слухи о том, что вы имеете романтические взаимоотношения с Анфисой Демиденко?
Ложь и провокация, созданная руками жёлтой прессы. Демиденко – птичка высокого полёта, у неё на следующие три года проекты, а ещё «Кинотавр» за лучшую женскую роль. Я же… Я выстрелил удачно парой последних проектов, критики меня очень любят, без шуток, поэтому все пророчат мне большой успех, но в будущем.
«Нельзя обосраться…» – подумал я, вспоминая очень мудрые строки очень жизненной песни Михаила Елизарова.
– Если я скажу, что ничего нет – мне не поверят, если я скажу, что что-то есть – это будет неправдой. – нашёл я отличный, по моему мнению, ответ.
Симпатичная Ирина кивнула, записав ответ в блокнот. Честно, не понимаю, почему она пишет – включён диктофон и мои ответы записываются.
– Дмитрий, у многих интересующихся новостями шоу-бизнеса возникают вопросы, связанные с вашим отчеством, – продолжила опрос Ирина. – Если не секрет, как же так получилось, что у вас отчество Ибрагимович?
Можно было бы разглагольствовать об этом вечно, начать с самого начала, с казахских степей, с сороковых годов, с довольно романтических обстоятельств знакомства моего деда с моей бабушкой, но у меня нет на это времени.
– Это потому, что так зовут моего отца, – ответил я. – Имя это ему дал мой дед, в честь своего лучшего друга, работавшего с ним на Целине, в пятидесятые годы и позже. Тогда не было большой проблемой дать ребенку любое имя, причём Ибрагим – это не самый плохой из возможных вариантов.
– Да, – согласилась Ирина, чуть подумав перед этим. – Вам очень повезло, что ваш отец не решил назвать вас Остапом.
Избитая шутеечка, преследовавшая меня в любой школе, где моё отчество становилось достоянием общественности. До сих пор смешно, правда-правда…
– Да, очень повезло, – дежурно улыбнулся я. – Ещё какие-то вопросы? У меня через тридцать минут выступление, поэтому прошу вас поторопиться, Ирина.
В драмтеатр на Васильевском я попал, можно сказать, через постель – безалаберно проспал пробы в Большом, за что корю себя каждое утро, стоя перед зеркалом в ванной бабулиной квартиры. Мне этого не простили, поэтому я там персона нон грата. И не горю желанием его посещать, потому что всё здание служит свидетельством моего сокрушительного провала.
Это не значит, что драмтеатр на Васильевском какой-то плохой, но перспектив больше у… кхм… Большого. Вот Демиденко с Большого начинала, смотрите, где она теперь.
Впрочем, худа без добра не бывает – ведь именно в этом драмтеатре, после седьмой по счёту постановки, меня пригласили сыграть третьестепенную роль в «Менты: Криминальный
Роль второго плана в «Бесе» 2020 года, а затем и в «Бесе 2» – там я играл друга главного героя, который вроде как хороший, но, в середине первого фильма, предаёт, за что заслуженно получает срок в тюрьме, а во втором фильме встаёт на путь искупления. И в продолжение вообще ввели роль моего персонажа только потому, что я отыграл на все деньги и сильно понравился публике.
И сейчас продюсеры уже нашли бабки на спин-офф «Беса» с главной ролью для меня. В самом конце этого или в начале следующего года стартуют съёмки, потому что события спин-оффа будут происходить зимой, посреди Магадана. И снимать будем прямо там, в Магадане, если всё не переиграют. А ещё ходят слухи, что черновик сценария – полная дрянь, но…
«Нельзя обосраться», – словно мантру, мысленно повторил я. – «Не-е-ельзя обосра-а-аться…»
– А сейчас вы кого играете? – спросила Ирина.
Газета у них, конечно… Никогда не выписывал «АиФ», но, вроде бы и как бы, кто-то ещё читает бумажные газеты, презрительно игнорируя онлайн-ресурсы. От одного интервью хуже не станет, ведь популярность среди бабушек и дедушек – это тоже популярность. Макс не даст соврать.
– А по мне не видно? – спросил я, приняв горделивую позу и сунув руку в наполовину расстёгнутый китель.
– Нет. – ответила Ирина.
– Совсем не видно? – спросил я, поправив шляпу-двууголку.
– Наполеон? – с неловкостью улыбнувшись, уточнила журналистка.
Я тяжело вздохнул.
– Совсем не похож? – спросил я разочарованно.
– Похожи, просто я не сразу узнала этот… – Ирина покрутила кистью в воздухе, вспоминая слово.
– Образ, – подсказал я. – Ещё какие-то вопросы или я могу идти?
– Да, расскажите, пожалуйста, о своей жизни. – попросила интервьюер от «АиФ».
– Родился в Казахстане, в глухой деревеньке, название которой вы едва ли сможете правильно произнести, – вновь тяжело вздохнув, начал я. – По национальности русский, но до девяти лет очень плохо говорил на русском языке…
– Это как? – невежливо перебила меня Ирина.
Она начинает нравиться мне всё меньше и меньше.
– Это так, что в селе было только две русских семьи, – всё же, снизошёл я до объяснения. – Верещагиных и Родионовых. Среда была казахоязычная, мой отец тоже вырос в такой же среде, а дедушка с бабушкой хорошо владели разговорным казахским, поэтому дома мы очень редко говорили на русском. Ну, знаете, когда все твои друзья говорят на казахском, друзья родителей говорят на нём же, очень сложно взять и выучить русский. В школе, конечно, я освоил родной язык, но казахский не забыл.
Фанбаза в Казахстане у меня одна из самых мощнейших, потому что «Бес» и «Бес 2» выстрелили не только в России, но и в странах СНГ. И я навсегда "наш человек в России" для казахстанцев – это греет душу.
– Скажите что-нибудь на казахском, пожалуйста, – попросила Ирина.
– Это обязательно? – вздохнул я недовольно.
– Просто я думаю, что… – начала интервьюер.
– Димитрий! – вошёл в кабинет Антон Маркович, заведующий труппой.
Антон Маркович Журавлев – это дядечка лет шестидесяти, настоящий живчик, потому что только благодаря его активности эта богадельня продолжает давать спектакли.