Мрачный дебют
Шрифт:
Позволяет исцелять травмы лёгкой и средней степени тяжести на себе и на других объектах.
Внимание! Использование предмета оказывает сильное воздействие на психоэмоциональное состояние объекта. Будьте осторожны.
Ясно. Полагаю, чем выше потенциал шарика, тем сильнее он бьёт по мозгам.
– У тебя было что-то подобное? – спросил Семён.
Информация – это ценность. Особенно о таких вещах.
– Да, что-то вроде того, – ответил я. – Если хочешь исцелять травмы, то смело активируй этот шарик. Воздействие на
– Думаешь? – неуверенно спросил Семён.
– В конце концов, решение принимать тебе, – ответил я. – Не думаю, что это сработает с исцелением укусов от зомби, ведь это было бы слишком легко, но я бы всё равно проверил, окажись на твоём месте.
Там так и написано, что дарованная шариком магия способна залечивать лёгкие и средние травмы, а укус зомби, убивающий за десяток минут, явно относится к травмам сверхтяжёлой степени тяжести.
– Мне пора идти, – произнёс я. – Удачи, господа.
– И тебе удачи, – задумчиво произнёс Семён.
Стихийные дружинники вразнобой пробурчали что-то вроде «бывай, не пропадай», после чего направились вслед за своим лидером, пристально смотрящим на свой серебристый шарик.
Не сомневаюсь, что они забили уже приличное количество мертвецов, поэтому почти у каждого из них есть свой шарик. И только им решать, принимать ли проклятый дар, способный сделать остаток их жизни незабываемым. Коротким, но незабываемым.
– Грон-мэр! Выбрасывай мне вещи! – позвал я.
– Я тебе клюкой огрею, если ещё раз так меня назовёшь, бестолочь! – донеслось с балкона. – Лови!
На чёрную весеннюю землю, в которой едва-едва успели проклюнуться первые ростки дикой травы, упала дедовская фуфайка, а также связка одноразовых рабочих перчаток.
– Спасибо! – крикнул я бабушке, после чего начал собирать рабочую экипировку.
– Тряпки возьми ещё, чтобы головы накрывать – негоже, чтобы мертвецы непокрытыми лежали! – в балконное окно начали вылетать куски ветоши.
Собрав всё, я направился в подъезд.
Два слоя перчаток на руках, дедовская фуфайка – выглядел я, наверное, очень странно и нелепо. Император Наполеон I Бонапарт на общественных работах, иначе и не назвать.
Работал быстро и без нытья – сельские парни, вроде меня, никогда не чураются работы. Это городские ребятишки, порой, не способны даже уроненный мимо урны мусор поднять.
Стало немножко стыдно, потому что я подумал о мусоре во время уборки тел из подъезда.
От мертвецов, вопреки опасениям, не воняло тухлятиной. Да и откуда бы? Зомби появились, если верить новостным лентам, недавно, но массово – они не успели подгнить, если у них вообще начнётся процесс гниения. Нигде не говорилось, что наш зомби-апокалипсис будет точь-в-точь по канонам Джорджа Ромеро.
У нас свой зомби-апокалипсис, самобытный, с отечественным колоритом…
Когда восьмое тело было вытащено к подъезду и накрыто последним куском ветоши, найденным бабулей на нашем балконе, я вернулся в подъезд и наткнулся там на Михаила, вооружённого скалкой.
– Очень плохое оружие для
– Ну, ты же сам сказал, что надо что-то, что способно проломить череп… – очень неуверенно произнёс Михаил.
– У тебя дома нет топора или молотка? – поинтересовался я, проходя мимо соседа.
– Есть, но… – Михаил замялся.
Я знаю, что это за «но». Топор или молоток – это же реально убить можно! Эх, кто-то просто не предназначен для того, чтобы выжить в том аду на земле, который нам готовит судьба.
– Если ты не готов убивать, твоя семья не выживет, – произнёс я, после чего постучал в дверь своей квартиры. – Спрячь эту скалку подальше и вооружись чем-нибудь посолиднее. Ты ведь даже не насмешишь мертвецов, потому что они не понимают юмора.
Грон-мэр открыла дверь, впустив меня в квартиру. Михаил так и остался стоять на ступеньках, в нерешительности и смятении.
– Долго провозился, – недовольно произнесла моя бабуля.
Ей восемьдесят шесть, давно пора к праотцам или на больничную койку, чтобы грозить вычеркнуть всю родню из завещания. Но Агата Петровна Верещагина, вопреки статистическим прогнозам, всё ещё на ногах и деятельна.
Пусть у неё ноют кости, артрит и вообще, у стариков жизнь не сахар, но она не прекращает активно жить, скорее, вопреки, из принципа.
Абсолютно седая, с морщинистой кожей, покрытой старческими пятнами, но с признаками былой красоты – я не с пустого места обладаю актёрской внешностью, а отчасти и от бабушки. Вообще, если посмотреть на фотографии из молодости моих дедушки с бабушкой, кажется, что это кадры из какого-нибудь фильма – настолько они там красивы и свежи. Может, это так действует очарование давно минувшей эпохи, может, это просто фотоаппараты тогда были не слишком совершенны, не знаю.
Ростом бабуля метр шестьдесят с лишним, весит мало, но это годы и повышенная старческая активность – я столько в день не хожу, сколько она носится по инстанциям, выбивая из буржуазного режима всё, ей причитающееся. Голубые глаза её, чуть поблеклые от прожитых лет, смотрят живо, бодро, с вызовом, ежедневно бросаемым смерти.
– Чай будешь? – спросила она.
– Когда бы я отказывался? – усмехнулся я.
– Что на тебе надето? – подозрительным взглядом осмотрела меня бабуля. – Не кажется ли тебе, внучок, что сейчас несколько неуместно шарахаться по улицам в образе Наполеона?
– Я объясню всё за чаем, – пообещал я.
– Дверь закрой, остолоп! – прикрикнула на меня Агата Петровна.
Щёлкнул замок, после чего я разулся и прошёл в ванную. Кровь мертвецов проникла через два слоя перчаток, поэтому пришлось отмывать руки хозяйственным мылом. Отмечу, что в ванне стоит десяток пятилитровых бутылей, по крышку заполненных водой. Бабушка, как я уже говорил, не любит сидеть без дела.
На кухне я увидел целые батареи солений – вероятно, это инвентаризация стратегических запасов. Думаю, даже если я не пойду скоро на закупку консервов, соли, сахара и прочего, мы можем протянуть тут очень долго.