Мрачный шепот

Шоуолтер Джена

— Анья немного рассказала мне о вашей культуре, и если ты боишься, что они попытаются причинить тебе вред за то, что ты позволила себя поймать, не надо. Я им не позволю.

Он не дал ей времени ответить:

— Когда ты закончишь разговор, мы пойдем вниз поесть. И ты поешь, Гвен. Это приказ.

Не будет больше никакой чепухи о том, чтобы есть только то, что украдено. Он даже подумывал о том, чтобы оставить кое-какие вещи, чтобы она подумала, что украла их, но сейчас был не в настроении успокаивать ее.

Он продолжал:

— После

этого, мне нужно созвать мужчин на встречу, рассказать им, что узнал о Ловцах. Ты тоже там будешь. Потому что ты сейчас в этом участвуешь.

Она упрямо вскинула подбородок:

— Ты не можешь мной командовать, я не одна из твоих людей.

— Если бы ты была одной из моих людей, то я бы устыдился своих теперешних мыслей, — он опустил взгляд на ее груди, живот… местечко между ног. Он развернулся прежде, чем мог сделать то, что хотел: броситься к ней, накрыть ее своим телом и войти в нее.

— А теперь поторопись.

Наступило молчание, потом послышался шелест материи, скрип кровати, вздох.

— Ладно, я готова, — казалось, она смирилась.

И Сабин повернулся к ней лицом, — и перестал дышать. Как и прежде, одежда висела над ней. Однако теперь, когда она была чистой, на фоне белого хлопка ее кожа блестела, как жемчуг. Его рот наполнился слюной от желания попробовать; ему будет достаточно одного прикосновения. Должно хватить, подумал он, потому как уже шел к ней, совершенно очарованный, протягивая руки.

«Что, черт побери, ты творишь? Возьми себя в руки, кретин!»

Он тут же остановился, стиснув зубы. Ему понабилась минута, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, что он хотел от нее. Когда вспомнил, то прошел к комоду и взял свой мобильный. Там был указан один пропущенный звонок и сообщение. Он открыл меню. Звонил Кейн. Сообщение… тоже от Кейна. Воин проводил время в городе, но сказал позвонить ему, если он будет нужен, и он тут же поспешит домой. Просто чудо, что Кейн мог воспользоваться телефоном два раза кряду без того, чтобы тот не спекся.

После того, как Сабин очистил экран, то бросил телефон Гвен. Она его не поймала.

— Набирай, — приказал ей Сабин.

Гвен поднял телефон дрожащей рукой, слезы жгли ее глаза. Весь год ее пленения она хотела это сделать, нуждалась в звуке голосов ее сестер. Но она всё еще стыдилась того, что с ней случилось, и не хотела, чтобы они узнали.

— Здесь утро, значит на Аляске — ночь, — заметила она.

— Вероятно, стоит подождать.

Сабин не выказал милосердия.

— Набирай.

— Но…

— Я не понимаю твоего нежелания. Ты их любишь. Ты хочешь, чтобы они пришли сюда, даже поставила такое условие прежде, чем согласилась остаться со мной.

— Знаю, — она провела пальцем по сияющим цифрам на маленьком, черном устройстве. Ее чувство вины возвратилось. Вина за то, что она заставила своих любимых сестер ждать от нее новостей, — и если они не знали, что ее забрали, простого

сообщения от нее.

— Они станут винить тебя в том, что случилось? Захотят наказать тебя? Я говорил тебе, что не позволю им.

— Нет. — «Может быть». Она знала точно, что они потребуют от Сабина позволения участвовать в войне, как он и хотел. Они захотят получить свежевыдранные горла Ловцов на блюде. Но если их ранят из-за Гвен… она будет ненавидеть себя всю жизнь.

— Звони, — приказал Сабин.

«Возьми себя в руки», подумала она. Со вздохом, она набрала номер Бьянки. Из трех, Бьянка была самой доброй. И добрая, в случае Бьянки означало, что та бы плеснула стакан воды на человека, которого только что толкнула в огонь.

Сестра ответила после трех гудков:

— Не знаю, кто звонит мне с этого номера, но лучше тащи свою задницу или…

— Привет, Бьянка, — ее внутренности болезненно сжались, голос был настолько ужасно знакомым и любимым, что, наконец, слезы полились по щекам.

— Это я.

Наступила тишина, раздался вздох.

— Гвенни? Гвенни, это ты?

Она утерла слезы рукой, чувствуя жаркий взгляд Сабина, которые едва ли не пожирал ее глазами. О чем он думал? Он был воином, а проявление ее слабости, — еще одной слабости, — вероятно, вызвало его отвращение. И это хорошо. Правда. Они целовались и касались друг друга в душе, и она была готова к большему, взять больше, взять всё, отдать всё. Несмотря на то, каким мужчиной он был, и вещи, которые он говорил ей, вещи которые он в конце концов сделает с ней.

— Эй, ты еще здесь? Гвенни? С тобой всё в порядке? Что происходит?

— Ага, это я. Единственная и неповторимая, — наконец ответил он.

— Боги, девочка. Ты знаешь, сколько времени прошло?

Двенадцать месяцев, восемь дней, семнадцать минут и тридцать девять секунд.

— Я знаю. Так как ты?

— Лучше теперь, когда я говорю с тобой, но чертовски разъярена. Тебе придется заплатить, когда Талия найдет тебя. Некоторое время назад, мы позвонили тебе домой, знаешь, чтобы поздороваться и посыпать угрозами, отшлепать тебя, если не вернешься домой. Никакого ответа. Так что мы позвонили Тайсону. Он сказал, что съехал и не знает, где ты. Мы искали, искали, по всему чертовому миру, но безрезультатно. Наконец, мы лично посетили Тайсона, и он сказал нам, что тебя похитили.

— Вы его пытали? — она не злилась на него, не хотела ему навредить. Он просто защищался, это она понимала.

— Ну… может слегка. Хотя мы не виноваты. Он заставил нас зря потратить драгоценное время.

Она застонала, представив Бьянку, волосы, заплетенные вокруг головы, янтарные глаза сияют, красные губы сложены в кривую улыбку, и она не могла не улыбнуться.

— Он жив. Да?

— Прошу тебя, девочка. Как будто мы опустились бы до того, чтобы убить этот слабый мешок с дерьмом. Я никогда не понимала, что ты в нем нашла.