Мстислав
Шрифт:
Чем дальше вниз, тем шире расступались берега, обрывистые и пологие, заросшие лесом, и луга, залитые весенней водой, с молодым камышом и сочным чаканом.
Когда на дракаре трубил рожок, с плёсов снимались стаи диких уток, гусей и другой перелётной птицы.
На ночёвках ладья и дракар приставали к берегу, и гридни отправлялись на охоту. Они ворочались вскорости. Кузьма со свевами едва успевали развести костры. Воины жарили на вертелах дичь и рассказывали о городах и землях, в каких кому доводилось бывать. Заводили речь и о Киеве, хвалили его красоту. А спозаранку, ещё стлался над водой молочный туман, поднимали паруса.
К исходу мая, что на Руси травнем-цветеньем кличут, подходил конец странствований мореходов. С нетерпением ждали они того часа. Год минул, как из дому.
Пробрался Кузьма к носу ладьи, даль очами шарит!.. Рядом княгиня Ирина застыла в молчании. Оперлась о борт, задумалась. Нравится ей Новгород, каким-то Киев окажется? Правда, и в Новгороде была она слишком мало. Шестое лето прошло, как привезли её на Русь. Уже три сына родилось, а всё больше одна в Ладоге прожила, с Ярославом в редкие его наезды виделись…
В одиночестве сердце Ирины не может забыть и отцовский бревенчатый дворец, и тихий плеск холодных волн в фиордах, и упландского ярла Олафа, и песни скальдов…
Весело бежит ладья, торопится вслед за ней дракар…
Тепло пригревает солнце. Ирина ещё с утра скинула парчовый повойник, стоит в расшитом шугае [117] , и ветер теребит золотые волосы, хлопает над головой льняным парусом.
Далеко, на правом берегу, мелькнул и скрылся верховой дозорный. Кузьма проговорил восхищённо:
117
Шугай - суконная или парчовая короткополая кофта с рукавами и отложным воротником, с застёжкой.
– Эк погнал! Вскорости князю Ярославу известно будет, что мы подплываем.
Ирина промолчала.
– Киев, княгиня, рукой подать. За лесом сейчас откроется, - снова сказал Кузьма и вытянул шею.
У Ирины слегка вздрогнули и приподнялись тонкие брови.
– Да вон, вон, гляди!
– радостно воскликнул Кузьма.
– Вишь?
Гридни взмахнули вёслами, ладья рванулась, понеслась птицей. Вот уже и пристань виднеется, на берег народ сходится, а впереди, у самой кромки воды, Пров.
Издалека разглядел его Кузьма, свесился через борт, сорвал с головы шапку, заорал что есть духу:
– Эгей, Пров, я воротился!
6
В княжеские хоромы один за другим направлялись думные бояре. День тёплый, но бояре в кафтанах, расшитых узорочьем, воротники в подбородки упираются, шапки дорогого меха высокие, тулья бархатная, идут, на посохи опираются. Инако быть не может, на княжий совет званы.
Сходились думные бояре в гридню послушать, с чем прибыл полоцкий боярин от князя Брячеслава. Рассаживались на лавках по чести, по родовитости, переговаривались:
– О чём просить станет Брячеслав-то?
– Долго не давал о себе знать полоцкий князь!
– Услышим, услышим!..
Вошёл Ярослав, поклонился боярам, проследовал через всю гридню, где в дальней стороне на возвышении стояло княжье кресло, уселся. Чуть ссутулился, спросил громко:
– Готовы ли бояре-советчики полоцкого паведщика слушати?
– Готовы!
– нестройно ответили бояре.
– Тогда пусть войдёт он!
– сказал Ярослав, и ведавший посольскими делами боярин отворил дверь.
Полоцкий боярин, что жердь, прямой и худой, вошёл странно, отвесил поклон сначала князю, потом по сторонам боярам думным, заговорил скрипучим голосом:
– Бьёт те, княже Ярослав, челом князь наш Брячеслав. Нищает княжество Полоцкое, скудеет скотница….
Думные бояре заелозили на лавках. Боярин Герасим бороду на плечо соседу положил, шепчет в ухо:
– Боярин-то вымогатель…
– По всему видно, - загудел ответно сосед.
Полоцкий боярин на шумок внимания не обращает, дальше речь ведёт:
– Просит тя, князь Ярослав, наш князь Брячеслав землицы к княжеству Полоцкому прирезать, не дай ему захиреть…
Ярослав глаза уставил на боярина, пальцами по подлокотнику постукивает, а сам думает: «Брячеслав-то внук Рогнеды и Владимира, одна кровь…»
Но тут на мысль иное пришло. Небось как Святополк его, Ярослава, донимал, Брячеслав не встал на защиту, а теперь боярина прислал, просит. Неожиданно оборвал полоцкого боярина, сказал:
– Отчего же чахнуть княжеству Полоцкому? Стоите вы на пути торговом: Двиною в море Варяжское, Днепром, по Греческому пути, в Византию. Ни Киев вам, ни Новгород не чинят препон, так отчего хиреет скотница полоцкая?.. Нет, стол, что наследовал князь Брячеслав, ширить не стану, так и передай племяннику моему…
Думные бояре зашумели одобрительно. Полоцкий паведщик развёл сокрушённо руками:
– Почто обижаешь, князь Ярослав, ведь не мало у тя городов и веси твои обильны…
– Как сказал, так и быть по тому, - поднялся Ярослав и, расправив плечи, ступил с помоста.
Следом поднялись бояре, застучали посохами по деревянному полу.
– Истинно так!
– По разуму!
Полоцкий боярин обидчиво поджал губы, поклонился достойно и гордо покинул гридню.
Ирина едва-едва лик умыла, а проворная гречанка-массажистка румяна наложила, как в опочивальню ворвалась давняя княгинина прислужница Хелга, бухнулась в ноги, выпалила скороговоркой:
– Княгиня-голубушка, прости за позднее каяние, Ярл Эдмунд со товарищами Киев покидает без княжьей воли.