Мститель(сб.)
Шрифт:
— Не понимаю.
А немец все смотрел да смотрел — и вдруг разразился смехом:
— Ты есть не мальчик, ты есть красивый девушка! Я это узнал!
Агнес побледнела и попыталась через силу улыбнуться.
Люди захохотали, уставились на «Юри» и начали высказывать всякие грубые предположения — каким образом можно было бы выяснить правду.
— Это есть легко узнать, — сказал немец; он придвинулся к Агнес и протянул руку, но прежде, чем он достиг цели, кто-то сильной рукой схватил его за шиворот и без особенного озлобления отбросил на несколько шагов назад.
— Оставь парня в покое, —
Агнес вскочила и дрожа спряталась за спину Гавриила.
— Не раздражайся, Гавриил! — попросила она шепотом.
Гавриил продолжал спокойно сидеть; он не изменился в лице, только ноздри его вздрагивали.
— Ты очень смел, рыбак, — сказал Андрее без злобы. — А знаешь ли ты, что мы можем сделать с тобой все, что нам вздумается?
— Со мной делайте что хотите, но мальчика оставьте в покое, — ответил Гавриил.
— Это не есть мальчик! — закричал немец; он тем временем уже поднялся на ноги и пытался опять приблизиться к Агнес.
Тут встал и Гавриил.
— Назад! — крикнул он таким угрожающим тоном, что немец, оторопев, отступил на несколько шагов. — Люди! Вот как вы благодарите меня за то, что я дал вам поесть, встретил вас как друзей? Я считал, что исполняю свой долг, ибо видел, что вы — эстонцы, как и я. Разве это было преступление, за которое нас следует карать?
— Тебя никто не трогал, — заметил Андрее резко, но все еще без гнева. — Ты сам поднял руку на нашего товарища.
— Кто трогает моего брата, тот затрагивает и меня. Подумай сам: у тебя, скажем, есть младший брат, и какой-нибудь немец вздумает протянуть к нему лапу, — разве ты станешь это терпеть?
Это был искусный поворот разговора. Среди людей послышались возгласы, говорившие о том, что кое-кто соглашается с Гавриилом.
— Ты говоришь, точно пастор с кафедры, — сказал Андрее более мягко. — Но не обманываешь ли ты нас? На мой взгляд, твой Юри так же может оказаться мальчиком, как и девушкой, но немец куда хитрее; он обошел весь свет и слышит, как трава растет. Если он говорит, что парень этот — девушка, значит, это и есть девушка.
— Я даю свой голова — этот мальчик есть девушка, — с живостью подтвердил немец.
— Будь то мальчик или девушка — он под моей защитой, — сказал Гавриил уже с раздражением, так как заметил, что глаза у людей странно загорелись.
— Ого-о, братец, разница тут есть! — засмеялся Андрее. — Не упрямься попусту, оставь девушку нам, а сам можешь убираться с миром.
Гавриил сдерживался из последних сил.
— Не делайте зла, земляки! — сказал он почти просительно. — Мало ли мы натерпелись от чужеземцев? Подумайте о том, что все мы — сыны одного народа, подданные одного государства. Вы ведь не на вражеской земле, где всякое злодеяние допустимо.
— На войне все равно — своя земля или чужая.
— Но есть же у вас начальники, которые не терпят насилия. Я предостерегаю вас — не накликайте беду на свою голову!
— Мы-то знаем своих начальников. Да что тут зря болтать! Немец, хватай мальчишку, посмотри, что это за птица!
Агнес вскрикнула. Немец, оказавшийся
— Красивая девка! — слышались голоса у них за спиной.
— Не троньте ее, Иво Шенкенберг даст за нее хорошую награду.
Услышав это, Гавриил вдруг крикнул:
— Если Иво Шенкенберг ваш начальник, отведите нас к нему! Я его хорошо знаю.
— Вот так чудо! — насмешливо сказал Андрее. — Кто же сейчас не знает Иво Шенкенберга? Другой вопрос — знает ли он тебя?
— Он мой названый брат! — воскликнул Гавриил.
— Послушай-ка, приятель, — смеясь сказал Андрее. — Ты нам уже достаточно наврал, сдавайся теперь добром. Мы наелись и нам просто лень убивать тебя.
Как видно, у людей и в самом деле не было охоты нападать на Гавриила. Только один из них был действительно зол. Немец не мог забыть удара, доставшегося ему от Гавриила. Он приподнялся на боку и прицелился из пистолета в Гавриила. Это заметила только одна Агнес. Два выстрела грянули разом. Немец перевернулся два раза, упал ничком и остался недвижим. Он был мертв. Из рук Агнес выпал дымящийся пистолет. Девушка побледнела, пошатнулась и упала бы, если бы Гавриил не подхватил ее.
— Агнес! — воскликнул он в отчаянии.
— Прощай, Гавриил! — прошептала она, и грустная улыбка промелькнула на ее побледневшем лице. Она потеряла сознание. Гавриил осторожно положил безжизненное тело на землю и, забыв о всякой опасности, опустился перед ним на колени. У Агнес на левом плече сквозь одежду проступала кровь. Пуля немца, предназначавшаяся для Гавриила, по ошибке попала в Агнес. Гавриил острием меча поспешно распорол куртку и рубашку, вырезал из раны свинцовую пулю, сплющившуюся при ударе о плечевую кость, затем перевязал рану лоскутом рубашки. Люди оторопело стояли вокруг. Они чувствовали, что произошло тяжкое несчастье, и в их ожесточенных войной сердцах пробудилось сострадание. Душевные муки Гавриила были так очевидны, белое как снег лицо девушки так несказанно прекрасно… Когда немца осмотрели и убедились, что он действительно мертв, о нем больше никто не вспоминал.
— Принесите мне из реки холодной воды, — приказал Гавриил.
Какая удивительная сила заключалась в этом приказе, что он был так послушно выполнен? Два человека тотчас же побежали вниз, к реке, и вскоре вернулись, неся воду в своих шляпах. Гавриил обрызгал водой лицо, грудь и руки Агнес. Спустя несколько минут легкий румянец выступил на щеках девушки, она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Она жива! Она жива! — ликующе воскликнул Гавриил. Голос его оборвался и перешел во всхлипыванье. Гавриил, склонившись над здоровой рукой Агнес, орошал ее слезами.