Мститель
Шрифт:
А ещё меня безумно бесило это потакание детским капризам со стороны Гаранина-старшего. Что, нынче мужчины разучились своими силами добиваться понравившуюся девушку? Или просто мужчины перевелись, и без помощи всемогущего папочки не обойтись?! Какой вообще уважающий себя ректор опустится до того, что валить студентку просто потому, что она отказалась от роли безвольной куклы в руках его сына?!
— Потому что я уже взрослая девочка и могу сама разобраться со своими проблемами, — бурчу в ответ.
Влад подходит опасно близко.
— Сколько ещё ты будешь от меня бегать? — с придыханием спрашивает он, а меня вновь выворачивает наизнанку.
— Ты
Вообще я по природе человек неконфликтный, ко всем отношусь одинаково положительно — до тех пор, пока человек не покажет мне свою настоящую суть. Тогда я как по волшебству превращаюсь в инквизитора, и с моим расположением человек может смело попрощаться. Спасибо генофонду — говорить в глаза правду, какой бы она ни была, и при необходимости не щадить чувства других я умела.
На мои слова Гаранин морщится, словно у него самого мигрень; находиться рядом с ним, когда он недоволен — второе по счёту моё «любимое» занятие после самого Гаранина, потому что в таком виде он словно сбрасывал с себя маску, и я могла лицезреть его вторую — истинную — личину под шелухой смазливости и приторных речей.
— Осторожнее со словами, куколка, — шипит он, и на мгновение мне кажется, будто я смотрю фильм ужасов со своим участием. — Ты хорошенькая, но не настолько.
Где-то внутри начинает шевелиться что-то очень похожее на первобытный ужас, потому что за предыдущие два года Влад позволял себе многое, но голоса никогда не повышал.
Пока я смотрю на его удаляющуюся спину, испытывая двоякие чувства — потому что хотелось, чтоб он уже переключился на кого-нибудь ещё, и в то же время мне было его нестерпимо… жалко.
— Сдаётся мне, что очень вовремя ты решила переводиться именно сейчас, — шепчет мне на ухо сестра. — У парня уже терпение по швам трещит и нервы сдают.
Киваю и прикидываю, когда именно Влад узнает о том, что я трусливо сбегаю, как крыса с тонущего корабля.
— А ты зачем приходила-то? — спрашиваю у Яны, которая учится на худграфе — на два этажа ниже.
— Узнать, как всё прошло, — удивлённо распахивает она глаза. — Ну и поддержать — тебя же вечно этот садист-изверг караулит, а при мне он может не такой смелый будет.
Недоверчиво смотрю на сестру и усмехаюсь.
— Ты что, серьёзно в это веришь? Да он же как танк — прёт вперёд несмотря ни на что! — выплёскиваю недовольство. Яна по-детски гладит моё плечо, и я выдыхаю. — Если б его поступки были на благо направлены — цены б ему не было…
Мы расходимся каждая по своим факультетам и не видимся вплоть до конца учебного дня, и всё это время мне как-то удаётся не натолкнуться на Влада в коридоре: почему-то мне казалось, что стоит ему посмотреть мне в глаза, как он сразу догадается о моём «Плане побега [1] ».
1
Фильм в жанре «боевик» с Сильвестром Сталоне и Арнольдом Шварценеггером в главной роли.
На парковке замечаю «Эскалейд» и Влада рядом с ним, который явно выискивает меня; обойти его так, чтоб он меня не заметил, вариантов нет; я в любом случае попаду ему на глаза. Чувствую себя сейчас как ребёнок, который разбил любимую мамину вазу и теперь думает, как бы не попасться.
— Куколка, — хищно скалится он.
Господи,
— Слушай, Гаранин, почему бы тебе не найти себе уже кого-нибудь, кто сам хочет быть с тобой? — нервно ворчу.
— Я ведь говорил, что мне так не интересно, — ерошит он свои волосы, окидывая взглядом парковку и посылая половину девчонок в нокаут. — К тому же, тебе от меня долго не бегать — твоё время уже на исходе.
При этом он улыбается так, словно победа надо мной уже у него в кармане.
— Я лучше вылечу отсюда с волчьим билетом, чем стану встречаться с мальчишкой, который побежал к папочке, когда кто-то отказался исполнять роль его игрушки!
Эту тираду выдаю на одном дыхании и собираюсь уже двинуться в сторону своей машины, когда чья-то рука вцепляется в мои волосы, до боли сжимая их в кулаке.
— Ты думаешь, что я с тобой в игры играю? — взрывается Влад, притягивая меня к себе.
И я поспешно подхожу, потому что болевой порок у меня ужасно низкий, а его кулак в моих волосах даже не думал разжиматься. А ещё меня до чёртиков пугала мысль, что никто из проходящих мимо студентов ни за что не рискнёт ради меня связываться с сыном ректора…
— Убери-ка ты руки, Гаранин, — с облегчением слышу за спиной голос Андрея.
Хватка на моих волосах ослабевает, и я на всякий случай отбегаю от внезапно спятившего Влада подальше.
— Не лезь не в своё дело, Хмилевский, — высокомерно скалится Влад.
Андрей отвечает ему той же усмешкой.
— Ты делаешь больно сестре моей девушки, так то это очень даже моё дело.
Я с благодарностью смотрю на Яну и её парня и понимаю, что именно сестра была инициатором моей защиты.
— Что, рассчитываешь стать частью семьи? — вновь язвит Влад.
— Он уже часть семьи, — не сдерживаюсь я. — Потому что в отличие от тебя знает, что значит любить кого-то, понятно тебе, больной придурок?!
Убегаю с его глаз быстрее, чем он успевает среагировать, не став ждать Яну: сестру было кому защитить, если что.
Выруливаю с парковки и в зеркале заднего вида ловлю грозный взгляд моего мучителя, который пока что не догадывается о том, что его «игрушка» скоро сбежит. Вообще-то мне было очень жаль прощаться с этим местом — статус — не статус, а преподавательский состав здесь очень сильный; вряд ли в другом ВУЗе будет такой же. И всего этого можно было бы избежать, если бы не чёртов Влад Гаранин со своей идеей-фикс сделать меня своей.
Все следующие десять дней, в которые я жду готовность академической справки, меня трясёт и колотит от страха; новое учебное заведение подбирала с особой тщательностью — как можно дальше от предыдущего места учёбы, чтобы Владу пришлось нелегко следить за мной. В том, что это будет, я не сомневалась ни грамма — новый ВУЗ должен быть указан в заявлении на отчисление — туда ведь будут предавать моё личное дело, а, следовательно, куда именно я подалась, для Влада не будет тайной.
По университету хожу буквально на цыпочках, и к концу десятого дня от нервного напряжения действительно начинаю мучиться если не мигренями, то головокружением — точно. Особенно меня расстраивает новость о том, что справка всё же будет готова через две недели, так что мне остаётся ждать ещё четыре дня. Моё эмоциональное напряжение уже истерически вопит и требует расслабления, и в конце концов я перегораю настолько, что даже таскающийся по пятам Влад воспринимается как-то побочно. Ему даже не удаётся давить на меня, потому что свой максимум на нервной почве я уже давно перешагнула.