Мстительница
Шрифт:
Майлсу показалось, что еще немного, и он сломается. Слишком большое напряжение. Слишком много работы. В первый раз в жизни он без радости подумал о множестве женщин, прошедших через его жизнь. От брака Майлс старательно бежал, обычно говоря себе, что не выдержит постоянного общения. И сейчас он попытался представить себя на месте Пеппер… Что могла думать и чувствовать семнадцатилетняя девочка, у которой на всем свете никого из близких. Симмсы пригрели ее. Может быть, Пеппер из благодарности отдала им своего ребенка?
На память ему пришла торжествующая самоуверенная женщина
Майлс попытался представить, какое наследство получил малыш от такого союза, и далеко не в первый раз подумал, что иногда ребенку не стоит знать своих родителей.
Ему было неприятно думать об этом. Инстинктивно он чувствовал, — а Майлс Френч принадлежал к людям, которые всерьез относятся к своим инстинктам, — что Пеппер Майденес в опасности. Но как спасти ее и в то же время не пробудить подозрения Симона?
Потом Геррис был уверен, что находится почти у вершины и ему остается сделать последний рывок, чтобы получить высшую власть, а тут Пеппер… Она словно связала его, и Симон не может сбросить с себя веревки. Но это пока… Неизвестно, когда он решит, что пора избавиться от нее. И он это решит, даже не осознав, что она и его утащит на дно пропасти.
Майлс предполагал, что Геррис не имеет понятия о реальной жизни и считает себя неуязвимым, отчего становится еще опаснее для окружающих, ибо не побрезгует убийством, если почует реальную угрозу. Естественно, Симона Герриса поймают, и он станет на несколько недель самой популярной личностью, однако это не вдохнет жизнь в Пеппер.
Да… Надо что-то придумать…
Зазвонил телефон, и Майлс взял трубку. Секретарша напомнила, что ему предстоит встреча с клиентом. Подтвердив, что он не забыл о встрече, Майлс вернулся к своим размышлениям и подумал, что кампания по рекламированию себя в качестве ее любовника как будто дает плоды. Он то и дело звонил в офис Пеппер и засыпал его цветами, а один раз даже оставил свою машину возле ее подъезда.
Пеппер, несомненно, видела его, выходя из дома, но постоянно поворачивалась к нему спиной. В других обстоятельствах Майлс нашел бы возможность разрушить преграду между ними, но он знал причину ее ненависти и поведение Пеппер его не удивляло.
Дежурившие возле офиса и возле дома охранники уже узнавали Майлса. Естественно, Пеппер заявила им, что не желает его видеть. Но он нейтрализовал ее приказ «гнать его» трогательным рассказом о том, что они любили друг друга и поссорились. Уже две газеты намекнули, естественно не без усилий самого Майлса, на некие отношения Майлса Френча и Пеппер Майденес. Теперь никто не удивится, если их имена будут стоять рядом. Пока все отлично, однако Майлсу еще далеко, очень далеко до полной уверенности в безопасности Пеппер.
Вечером ему предстояло играть в сквош, а потом обедать в клубе. Еще нужна врачебная экспертиза, и Майлс знал, где ее получить.
В этот уик-энд, будучи в Оксфорде, он узнает все, что только возможно, о делах Герриса, пока тот там учился, а на следующей неделе… Майлс заглянул в бумаги, в которых было расписание визитов Пеппер на ближайшие две недели, и брови у него поползли на лоб, едва он обратил внимание на субботнюю игру в поло в Виндзоре. Что же, Виндзор недалеко от Оксфорда, а отец его крестника фанатик этой игры.
Кажется, боги на его стороне.
Женский приют располагался на узкой улочке в построенном в викторианские времена и довольно обшарпанном здании с небольшим садом. Майлс позвонил в дверь и тотчас услыхал детский плач.
Дверь открыла очень худая блондинка лет тридцати с небольшим, которая подозрительно оглядела его.
Когда Майлс представился, ее взгляд потеплел. Наверное, поначалу она приняла его за разгневанного мужа, который преследует убежавшую от него жену. Что же, ничего удивительного. Такое постоянно тут случается.
Женщина, руководившая приютом, когда-то работала медицинской сестрой. Она провела Майлса в комнату, которую использовала как офис, и выложила ему свои проблемы, связанные с тем, что домовладелец решил увеличить плату.
— У большинства женщин, которые живут здесь, совсем нет денег, и они не могут платить за себя, ну, а мы стараемся доставать деньги, где только можем. Если честно, то их не хватит, чтобы набить карманы этому сквалыге.
Пока они говорили, Майлс раздумывал, как лучше помочь приюту. Потом Сара Джеймс предложила ему чаю, и он не отказался. Покинув его на несколько минут, она возвратилась с сообщением, что чай скоро будет. Когда дверь открывалась, Майлс слышал детские голоса.
— Вернулись из школы, — пояснила Сара. — Мы обязательно посылаем двух матерей забирать их, чтобы дети не попали в руки отцов. Всякое бывает. Мужчинам не нравится, когда жены убегают, и они готовы на все, лишь бы их вернуть, вплоть до насилия над собственным ребенком.
— И такое случается? — спросил Майлс.
Сара помрачнела.
— Мы здесь не занимаемся насилием над детьми, если вы об этом. У нас нет соответствующих служб и прав. Это дело других, хотя далеко не всегда нам легко убедить женщину рассказать, что же все-таки произошло. Вот и сейчас… У нас тут женщина с двумя детьми… Уже довольно давно. Ее муж всегда плохо обращался с ней, но только недавно она узнала, что он сексуально домогался их сына. Ей понятно, что необходимо сообщить о нем властям, но она ужасно его боится. И еще боится, что ей не поверят и ее отправят к нему обратно. А ведь она — образованная женщина, мистер Френч… Более того, жена очень важного и богатого человека!
Голос у нее звенел от возмущения, глаза сверкали под наплывом чувств. Но тут открылась дверь, и она вынужденно умолкла, а Майлс с улыбкой повернулся к женщине, которая принесла чай.
Он тотчас узнал Элизабет Геррис, и только долгий адвокатский опыт помог ему сохранить на лице улыбку и не выдать себя. Подождав, пока она удалилась, он спросил Сару Джеймс:
— Насколько я понял, вы говорили об этой женщине?
— Как вы догадались, мистер Френч? — помрачнела миссис Джеймс. — Надеюсь, вы понимаете, что рассказанное мною — строжайшая тайна?