Мстительный дух
Шрифт:
— И что же они говорят?
Гор направился к мягко светящемся цилиндру, в котором навзничь лежало тело пожилого мужчины. Морниваль двинулся следом, и Аксиманд увидел, что оно завернуто в красно-золотое знамя с аквилой, а судя по чертам лица, человек происходил родом не с Двелла.
— Они пытаются ничего не говорить, — ухмыльнулся Гор. — Им не по вкусу, как изменилась Галактика. Они вопят и беснуются, стараясь не дать мне расслышать то, чего я хочу, однако они не в силах кричать постоянно.
Фулгрим обвил механизмы цилиндра змеиной нижней
— Я знаю этого человека, — произнес он, и Аксиманд понял, что тоже узнал того, представив законсервированное лицо таким, каким оно было почти два столетия назад, когда его владелец высадился на борт «Мстительного духа».
— Артис Варфелл, — сказал Гор. — Его итерации в конце Единения внесли решающий вклад в умиротворение Солнечной системы. А его монографии о преимуществах, которые дает в долгосрочной перспективе внедрение в туземные культуры агентов- адвокатовперед прелюдией к согласию, стали обязательны к прочтению.
— Что он здесь делает? — спросил Мортарион.
— Варфелл входил в экспедиционные силы Тринадцатого, когда они добрались до этого мира, — произнес Гор. — Робаут очень хвалил его за бескровное воссоединение Двелла с Империумом. Однако вскоре после приведения к согласию сердце старика, наконец, начало отвергать омолаживающие процедуры, и он предпочел не продолжать их, а быть помещенным в Мавзолитику. Ему понравилась идея стать частью общей памяти целого мира.
— Это он тебе рассказал?
— В конце концов, — отозвался Гор. — Мертвые нелегко расстаются со своими тайнами, но я спрашивал без деликатности.
— И что же мертвецы этой планеты знают о богах и их роке? — требовательно спросил Фулгрим.
— Больше, чем мы с тобой, — сказал Гор.
— Что этозначит?
Гор прошелся между рядами криоцилиндров, притрагиваясь к некоторым из них и на мгновение останавливаясь, чтобы взглянуть на их светящихся обитателей. На ходу он заговорил, как будто пересказывая нечто несущественное, однако Аксиманд видел, что за натренированной беззаботностью скрывается важная суть.
— Я прибыл на Двелл, так как недавно узнал, что в моей памяти есть несколько пробелов: пустот там, где должны быть безупречные воспоминания.
— Чего ты не мог вспомнить? — поинтересовался Фулгрим.
— Я даже не знаю, что это, если не глупый вопрос, — проворчал Мортарион, издав звук, который мог означать смешок.
Фулгрим рассерженно зашипел, но Повелитель Смерти не обратил внимания.
— Разумеется, десятки лет назад я читал хронику Великого крестового похода, касающуюся Двелла, — продолжил Гор, — но выбросил ее из головы до того, как произошло какое-либо противоречие. Однако когда я послал Семнадцатый на Калт, Робаут говорил о великой библиотеке, которую соорудил его верховный эпистолярий. Он утверждал, что это сокровищница знаний, соперничающая с Мавзолитикой Двелла и ее огромным хранилищем мертвых.
— Так ты явился на Двелл узнать, сможешь ли заполнить пустоты в памяти? — спросил Фулгрим.
— В некотором роде, — согласился Гор, возвращаясь туда, откуда начал круг около цилиндров. — Все мужчины и женщины, помещенные сюда за тысячелетия, стали частью общего сознания, мировой памяти, которая содержит все усвоенное каждым из индивидуумов от первой большой диаспоры до настоящего времени.
— Впечатляет, — признал Мортарион.
— Едва ли, — сказал Фулгрим. — Мы все обладаем эйдетической памятью. Что здесь такого ценного, чего я еще не знаю?
— Фулгрим, ты помнишь все свои битвы? — поинтересовался Гор.
— Конечно. Каждый взмах меча, каждый маневр, каждый выстрел. Каждое убийство.
— Названия отделений, имена воинов? Места, людей?
— Все, — настаивал Фулгрим.
— Ну, тогда расскажи мне про Молех, — сказал Гор. — Расскажи, что помнишь о том приведении к Согласию.
Фулгрим открыл рот, чтобы заговорить, но не последовало ни единого слова. У него сделалось лицо озадаченного новичка, который ищет ответ на риторический вопрос сержанта-инструктора.
— Не понимаю, — произнес Фениксиец. — Да, я помню Молех, его леса, высокие замки и рыцарей, но…
Он умолк, наведя Аксиманда на мысль о воине, страдающем от тяжелой травмы головы.
— Мы оба были там, ты и я, до того, как Третий Легион набрал численность для самостоятельных действий. И Лев? Погоди, Джагатай тоже там был?
Гор кивнул.
— Так сказано в хрониках, — сказал он. — Мы четверо с Императором отправились на Молех. Разумеется, он подчинился. Какая планета смогла бы сопротивляться силам Легионов, которых ведет Император?
— Несметная сила, — произнес Мортарион. — Ожидалось мощное сопротивление?
— Вовсе нет, — отозвался Гор. — Правители Молеха ревностно хранили записи и помнили Терру. Его обитатели выдержали Старую Ночь, и когда Император спустился на поверхность, их согласие было неизбежно.
— Мы провели там несколько месяцев, так? — спросил Фулгрим.
Аксиманд бросил взгляд на Абаддона и увидел на лице Первого капитана такое же выражение, которое чувствовал на своем собственном. Он также помнил Молех, однако, как и примархи, испытывал трудности с воссозданием точных деталей. Аксиманд почти наверняка бывал на поверхности планеты, но ему было сложно сформировать связную картину ее мира.
— Согласно горологам «Мстительного духа», мы пробыли там сто одиннадцать стандартных терранских дней, или же сто девять местных. После нашего отбытия там осталось почти сто полков Армии, три когорты Титаникус и гарнизонные отряды из двух Легионов.
— На планете, которая приняла Согласие? — переспросил Мортарион. — Неслыханная трата ресурсов. Какая нужда была Императору укреплять Молех такими силами?
Гор прищелкнул пальцами.
— Именно.
— Полагаю, у тебя есть ответ на этот вопрос, — заметил Фулгрим. — Иначе зачем бы звать нас сюда?