Шрифт:
Июль
Где она? Где? Ради бога, куда она подевалась? Куда... делась... моя... несчастная... тиара? Боже мой, боже мой, куда я ее засунула? Две минуты назад она была здесь. Вот здесь, прямо передо мной. Я достала ее из футляра и положила рядом, пока красила ногти. Я же ее видела, видела! А теперь ее нигде нет. Как сквозь землю провалилась! Но она же должна быть где-то здесь. Куда она могла деться? О нет! Я ничего не успеваю. Господи, какой кошмар! Я так опаздываю! Да к тому времени, как я приеду, все уже разойдутся, отправятся в паб или в лучшем случае начнут издевательски хлопать в ладоши. Нет, им придется подождать, потому что без меня ничего не случится. Это мой праздник. Не их праздник, а мой! Именно об этом мне все твердили с того самого дня, как мы обручились: «Это твой день, Минти!
– Помни, дорогая, это твой день! – безмятежно проворковала она, закрывая за собой садовую калитку. – Все должно быть в точности так, как ты захочешь!
– Я хочу, чтобы ты мне помогла, мам. У меня на платье тридцать пять петель и крючков.
– Знаю-знаю, дорогая, но мне пора в церковь.
– Разве ты не должна расчесать мне волосы или сделать что-то еще в этом роде?
– Минти, у меня нет времени. Нельзя же матери невесты опаздывать в церковь.
– А невесте можно явиться в церковь без платья? Именно это произойдет, если мне никто не поможет.
– Успокойся, Минти, – беззаботно ответила мама. – Скоро вернется Хелен. Вот она тебе и поможет. Зачем еще нужны подружки невесты? Увидимся, дорогая, по-ка-а! – Послав мне воздушный поцелуй, она испарилась. Проклятье!
Запищал телефон. Хелен звонила из церкви по мобильному. Она все еще возилась с цветами.
– У нас тут кризис, Минт. Пионы вянут. Совсем на жаре развалились.
– О господи!
– Ничего страшного, – успокоила она. – Сейчас продену проволоку по стеблю и сразу приеду.
– Я тоже скоро развалюсь. Тащи проволоку!
– Через полчаса буду, – утешила Хелен. – У нас останется целых... э-э... десять минут. Хорошо?
– Хорошо. Что?.. Нет! Ничего хорошего! Что значит десять минут?
– Так, Минти, послушай, все будет в порядке. Не впадай в панику – слишком жарко.
Хелен права. Жарко. Очень жарко. Невыносимо. Тридцать градусов. И боюсь, я действительно впадаю в панику, потому что времени не хватает, а я не хочу появиться в церкви с красным лицом, зареванная, в подтеках косметики. Нет-нет! О боже... Машина приедет через сорок пять минут, а я все еще в трусах и лифчике. Даже не накрасилась. А там двести восемьдесят человек. Они будут разглядывать каждый квадратный дюйм моего тела. Почему я не могу найти тиару? И фату тоже! И ногти еще не высохли, поэтому платье не надеть. Все валится из рук. А-а-а! Господи! Опять звонок! Только этого не хватало.
– Да! – закричала я.
– Минти! – Это была Эмбер. Моя двоюродная сестра. Красотка. Настоящая красотка, но ужасно любит командовать. – Ну-ка возьми себя в руки! – гавкнула она. – Без паники!
– Не могу, – ответила я. – Тиара куда-то задевалась, фата тоже. Я еще не одета. И жарко, очень жарко. Мама ушла в церковь. Никто мне не помогает. Я в панике!
– Так, сделай глубокий вдох! – велела она. – Сядь, Минти! Сядь и дыши глу-бо-ко! Вот так. Вдох... Выдох... Вдох... Выдох... И расслабься. Хорошо? Тебе уже лучше?
– Да, – сказала я. Мне действительно стало лучше. – Намного. У-ух! Чарли приготовил речь? – Я подула на ногти.
– Приготовил, – ответила она. – Но естественно, мне пришлось переделать ее с начала до конца.
– Зачем?
– То, что он приготовил, никуда не годилось. Вот зачем! Он еще упирался: «Милая, послушай, это моя речь. Я сам хочу ее подготовить». Но я говорю: «Хватит дурить, Чарли! Кто из нас писатель?» – Тут она права. Эмбер сочиняет романы. – По крайней мере, он нормально выглядит, – продолжала кузина. – Шафер не может быть похож на чучело. Ладно, надо бежать. Не паникуй, Минти! И помни, – добавила она, – это твой день. Все должно быть так, как ты захочешь!
На самом деле, все идет именно так, как я хочу. Точнее, я выхожу именно за того, за кого хочу. Доминик. Мой любимый. Он тот, кто мне нужен. Почему?
Не знаю, я это чувствую. Что тут скажешь? Бросаю взгляд на кухонные часы: осталось сорок минут. Я пробовала побороть приступ паники, следуя советам книги для новобрачных «Почти замужем», но толку никакого. Где папа? А, вот он! Стоит у клематиса и курит «полезную сигарету», так это у него называется. Хорошо, хоть он готов. Удивительно. Но, если подумать, мужчинам куда легче. Доминику нужно просто влезть во фрак, встать перед алтарем и сказать «да». Ну вот, ногти высохли. Теперь надо накраситься. Только
Слава богу, хоть гороскоп нормальный. Очень многообещающий. Даже слишком благоприятный. «Весы, – пишет Шерил фон Штрумпфхозен, – в эти выходные, когда романтическая Венера входит в созвездие Льва, в вашей любовной жизни намечаются резкие перемены к лучшему». Не думайте, что я и впрямь верю в астрологию. Полная чушь. Но, что бы я там ни говорила, Шерил явно попала в точку, предсказав: «В субботу вам предстоят сильные переживания и важные открытия, предопределяющие вашу дальнейшую судьбу». Будь они неладны, проклятые крючки!
– Минти!.. – донесся из сада голос папы. – Тебе нужна помощь?
– Не знаю... – Не могу же я просить, чтобы отец застегнул мне свадебное платье. Хотя остались только верхние петли, и я в отчаянии.
– И где же твоя мама? – поинтересовался он, возясь с крючками. – Опять гремит кружкой для пожертвований? – В голосе его звучала усталость. – Сегодня суббота. Значит, в программе у нас Ассоциация престарелых дельфинов-инвалидов или Фонд помощи испанским осликам-наркоманам.
– Нет, она пошла в церковь. Спасибо, пап! Папа все время шутит по поводу маминых фондов, но, по правде сказать, ему очень тяжело. Он почти не видит маму. Жалуется, что она постоянно пропадает на благотворительных приемах. Или на собраниях комитетов. Вся в делах. Где уж тут повидаться. Папа считает, у нее такая мания. Но она и не думает сворачивать свою активность. Может, когда он выйдет на пенсию, через несколько месяцев, она поуспокоится.
Это же одержимость какая-то... Она из тех, кого называют «неутомимыми борцами за благое дело», хотя ее методы слегка нетрадиционны. Устроить шведский стол в поддержку Ассоциации страдающих булимией Белгрейвии [1] – не самая удачная мысль. Не говорю уж о вечеринке с коктейлями для Анонимных алкоголиков. В приглашениях значилось: «Спонсор благотворительного вечера – виски „Джонни Уокер»». Как бы то ни было, мама всегда полна оптимизма. У нее заготовлен ответ на все возражения: цель оправдывает средства. И ей удается собрать огромные средства. Иногда даже шестизначные суммы. Поэтому все делают вид, что ничего не замечают. Как раз из-за того, что она постоянно занята благотворительностью, мне и пришлось взвалить на себя приготовления к свадьбе. Мой замечательный папа оплатил расходы. Очень мило с его стороны, ведь счет был немаленький. Двадцать восемь тысяч фунтов. Не хочу хвастать, но это вдвое больше, чем требует обычная лондонская свадьба.
1
Белгрейвия – фешенебельный район Лондона недалеко от Гайд-парка. – Здесь и далее примеч. ред.