Мулатка в белом шоколаде
Шрифт:
— Комнату не сдам! — отрезала она, едва увидев подруг.
— Да мы не из-за комнаты.
— Молока тоже нет! Корова нынче не телилась. Самим не хватает! Вы к Ивановне идите. Она торгует.
И женщина махнула рукой в сторону соседского дома. Ей явно не терпелось избавиться от подруг. Она то и дело досадливо косилась то на окна собственного дома, то на подруг. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: подруги пришли не вовремя. Оставалось только понять, чем была вызвана подобная нервозность хозяйки дома.
— Не, мы не
— Ничего на продажу нет!
— Да мы просто поговорить!
— О чем?
Говорить Анне Дмитриевне тоже явно не хотелось. Но извечное женское любопытство все же превозмогло ее странную недоброжелательность.
— О вашем отце.
— Никогда его не знала. Бабушка рассказывала, что он пил сильно. Да и помер еще до моего рождения.
— Нет, — покачала головой Кира. — Не об этом человеке речь.
— Мы с вами хотим поговорить о вашем настоящем отце.
Анна Дмитриевна окончательно растерялась. И даже ее недоброжелательность куда-то улетучилась. Кровь отхлынула от ее щек, а полные руки задрожали.
— Что вы говорите? — пробормотала она. — Я вас не понимаю.
— Бросьте, — отмахнулась Кира. — Уверена, вам все уши прожужжали, что вас мать не от своего мужа родила.
Анна Дмитриевна отбросила в сторону тряпку и грузно опустилась на стоящий во дворе старый стул. Лицо у нее было задумчивое.
— Верно, — произнесла она. — Да мне и говорить не надо было. Стоит в зеркало посмотреть, как все ясно становится. В детстве-то мне бабка твердила, что я в нашу дальнюю родню пошла. Мол, среди них есть такие смуглые. Только потом-то я со всей своей родней по материнской линии перезнакомилась и поняла: нет среди них никого похожего на меня.
— И вы поняли, что ваш отец совсем не тот человек, который записан у вас в паспорте в графе «родители»?
— Да.
— И вы стали его искать?
Анна Дмитриевна искренне удивилась:
— С какой стати мне его искать?
— Ну, как же. Отец все-таки.
— На кой он мне сдался? — махнула рукой женщина. — И потом, где бы я его искала, если я даже его имени не знаю?
— Разве вам бабушка не рассказывала?
— Никогда!
— А мать?
— Мать умерла, когда я была совсем маленькая! Вырастила меня бабушка. И она ни о чем таком никогда не упоминала.
— А вы не пробовали ее расспросить?
Женщина хмыкнула.
— Подите за мной, — поманила она подруг. — Да не бойтесь. Небось не укушу!
И она первой пошла в сторону плодового сада, раскинувшегося за домом. Деревья тут были старые. С огромными разлапистыми ветками, явно нуждавшимися в обрезке. Тут стояло глубокое плетеное кресло, в котором дремала старуха, завернутая в одеяло.
— Бабушка, — позвала Анна Дмитриевна. — Ты меня слышишь?
Старуха подняла морщинистые веки и уставилась на внучку.
— Ты тут откуда взялась, Зуля? — удивилась она. — Ты же в Баку живешь?
— Приехала уже.
— Это хорошо! А Али тоже с тобой? А
— Тоже приехали, — кивнула головой Анна Дмитриевна, пока подруги безмолвно удивлялись этому диалогу.
Какая еще Зуля? Кто такой Али? И при чем тут их дети?
— И сколько их уже у вас? — заинтересовалась тем временем старуха. — Детей-то? Вроде бы мне писала, что пятеро?
— Теперь уж семеро, — отозвалась внучка.
— Так ты у нас героиня, — пробормотала старуха, снова погружаясь в дрему.
Анна Дмитриевна отошла от старухи.
— Видели? — спросила она у подруг. — И это еще хороший день. Она меня за свою подругу приняла и даже поговорила. А так иной раз и вовсе не узнает. И не говорит ничего, только мычит или болтает бессвязно.
Подруги и сами уже поняли. Сейчас что-либо выяснить о своем отце у бабушки Анна Дмитриевна не могла. Ну а раньше?
— А раньше бабушка всегда говорила, что я родная дочь своего отца! И все! На этом разговор заканчивался.
Тем не менее подруги не сдавались. Однако Анна Дмитриевна, нервно поглядывая на окна своего дома, заверила девушек, что никуда не уезжала из деревни с самой весны, когда они с мужем ездили в город за семенами и необходимыми для хозяйства покупками. Подруги ей верили и не верили. С одной стороны, похоже, она говорила правду. Но с другой — откуда такая нервозность?
— Аня! — внезапно раздался из дома хрипловатый мужской голос. — Ты где?
И следом за голосом из дома высунулась мужская голова с всклокоченными со сна светлыми волосами. В отличие от крашеных волос своей жены волосы у Аниного мужа были натуральные. И вообще он был очень красивый мужчина. Немного располневший, но очень и очень ухоженный. Что-то в его внешности напоминало сытого самодовольного котяру.
При виде подруг мужчина чрезвычайно оживился.
— У нас гости? — окинув взглядом растерявшуюся жену, спросил он.
Голова его пропала. Но через минуту мужчина уже стоял во дворе. Обнимал он жену, но при этом глаз не сводил с подруг, буквально пожирая их взглядом — от пяток до макушки.
— Вы ведь из города? Комнату на лето снять хотите? У нас есть отдельный домик. Я вам сейчас его покажу. Аня, где ключи?
— Нет, он не готов. Там не убрано и…
— Какая чепуха! — возмутился муж. — Сейчас все приберем. Это же пара минут!
И нагнувшись к жене, он прошептал:
— И перестань ревновать меня к каждой юбке. Перед людьми стыдно!
— Это мне стыдно! — внезапно воскликнула Анна Дмитриевна, и глаза ее гневно сверкнули. — Как у тебя только язык поворачивается мне такое говорить! Ведь по деревне пройти не могу. Знаю же, что стоит мне отвернуться, как ты уже со двора шасть — и по бабам!
— Анна!
— Поди прочь! Сказано тебе уже было, не будем мы больше сдавать летнюю дачу. Хватит с меня прошлого года. Все нервы истрепал! Как ни проснусь ночью, нет тебя! А куда ходил, ясно, что к ней! К дачнице этой, стерве рыжей!