Мумия, или Рамзес Проклятый
Шрифт:
– Знаю, Джулия. Поверь мне, я все прекрасно знаю. Но твой приятель… – Он указал на стоявшего в отдалении Рамсея, который с явным удовольствием наблюдал за суматохой на пристани. – Как же нам не беспокоиться? Что нам делать?
Джулия не нашлась что возразить. Так было всегда. Однажды ночью, несколько месяцев назад, выпив слишком много шампанского, разгоряченная танцами, она сказала Эллиоту, что он нравится ей гораздо больше, чем его сын, и, если бы он был свободен и попросил ее руки, она бы согласилась, не раздумывая. Конечно, Алекс решил, что
– Хорошо, Эллиот, – вздохнула Джулия и поцеловала его в щеку. – Мне не хочется обижать Алекса, – прошептала она.
– Да, милая. Конечно.
Пароход пронзительно загудел, давая последний сигнал для опаздывающих пассажиров. На палубе люди сбились в группки, а провожающие устремились на берег.
Внезапно к Джулии и Эллиоту подошел Рамсей. Не рассчитав сил, он резко развернул девушку к себе, и она взглянула на него с недоумением.
– Джулия, ты чувствуешь вибрацию? Я должен посмотреть на двигатели.
Она просияла – его энтузиазм был заразителен.
– Разумеется. Эллиот, извини. Мне нужно пойти с Рамзе… с мистером Рамсеем в машинное отделение, если нам позволят.
Эллиот кивнул, соглашаясь.
– Будьте добры, – подозвал он вышедшего на палубу офицера в строгом морском кителе.
Алекс уже распаковывал чемоданы, когда Эллиот вошел в маленькую гостиную, разделявшую их каюты. Два чемодана стояли открытыми. Уолтер сновал взад-вперед с перекинутой через руку одеждой.
– Ну что ж, очень мило, – сказал Эллиот, оглядывая маленький диванчик, кресла и крошечный тамбур. У него не было времени собраться как следует, но с этим прекрасно справилась Эдит.
– Ты выглядишь усталым, отец. Я велю принести тебе чаю.
Граф устроился в маленьком кресле с позолотой. Было бы неплохо выпить чаю. Откуда этот аромат? Разве в каюте есть цветы? Не видно. Только шампанское в ведерке со льдом да бокалы на серебряном подносе.
И тут он вспомнил. Цветок, который он утром засунул в карман, все еще источал стойкий аромат.
– Да, выпить чаю было бы чудесно, Алекс, но спешить некуда, – пробормотал Эллиот. Он сунул руку в карман, вытащил маленький помятый цветок и поднес его к носу.
На самом деле очень приятный запах. Эллиот вспомнил оранжерею, в которой буйно разрослись листья и цветы. Граф вновь посмотрел на утренний цветок. Прямо на глазах он распрямился, исчезли надломы на восковых лепестках, он полностью раскрылся и за считанные секунды опять стал упругим и свежим.
Алекс говорил что-то, но Эллиот не слышал его. Он тупо смотрел на цветок. Потом сломал его и сжал в ладони.
Медленно подняв глаза, Эллиот увидел, как Алекс опускает телефонную трубку.
– Чай будет через пятнадцать минут, – сообщил Алекс. – Что случилось, отец? Ты белый, как…
– Ничего. Все в порядке. Мне просто нужно отдохнуть. Позови меня,
Эллиот встал, сжимая цветок в кулаке.
Закрыв дверь своей каюты, он прислонился к дверному косяку. По спине струился пот. Эллиот раскрыл ладонь: искалеченный цветок снова обрел свою совершенную форму, сине-белые лепестки распрямились.
Он долго смотрел на цветок. У основания бутона медленно вырастал крошечный зеленый листочек. Граф перевел взгляд на свое отражение в зеркале. Седоволосый, с морщинками на лице, в свои пятьдесят пять Эллиот все еще был привлекателен, несмотря на то что каждый шаг причинял ему невыносимую боль. Он уронил трость на пол и левой рукой провел по своей седой шевелюре.
Алекс позвал его – принесли чай. Эллиот достал бумажник, смял цветок и положил в одно из кожаных отделений. Потом медленно наклонился и поднял с пола трость.
Как в тумане, он смотрел на сына, разливающего чай.
– Знаешь, отец, – сказал Алекс, – я начинаю думать, что все не так уж плохо. Я присмотрелся к Рамсею. Конечно, он довольно привлекательный, но все-таки староват для нее. А ты как думаешь?
Какой все-таки великолепный этот гигантский плавающий железный дворец с маленькими лавчонками, с огромным банкетным залом и танцевальной площадкой, где позже будут играть музыканты!
А его каюта? С ума сойти – у него, у царя, никогда не было такой изумительной каюты на морском корабле. Когда стюарды закончили распаковывать последний чемодан с одеждой Лоуренса, Рамзес засмеялся от радости, как ребенок.
Когда они ушли, Самир закрыл дверь и вынул из внутреннего кармана пальто стопку банкнотов.
– Этого хватит вам надолго, сир, только не стоит никому показывать всю сумму.
– Да, мой верный друг. Этой премудрости меня учили еще тогда, когда я мальчишкой сбегал из дворца– Рамзес вновь счастливо рассмеялся. Он просто не мог остановиться. На корабле были даже библиотека и кинозал. Да еще эти технические чудеса в трюме! А вежливые, аккуратные моряки – все как: один с аристократическими манерами – сказали ему, что он может ходить везде, где ему вздумается.
– Ваша монета стоила гораздо больше, сир, просто у меня не было времени торговаться.
– Как говорят твои современники, Самир, не бери в голову. А насчет графа Рутерфорда ты абсолютно прав. Он верит. Точнее говоря, он знает.
– Но опасность представляет не он, а Генри Стратфорд. Может, падение с палубы в шторм будет справедливым решением?
– Но не самым мудрым. Это лишит покоя Джулию. Чем больше я узнаю ваше время, тем больше понимаю его сложное и высокоразвитое понимание правосудия. Оно идет от Рима, но тут есть что-то еще. Мы не будем спускать глаз с мистера Генри Стратфорда. Если его присутствие станет невыносимой пыткой для его кузины, тогда, возможно, смерть будет меньшим из двух зол. В любом случае тебе не стоит беспокоиться. Я сделаю все сам.