Муос
Шрифт:
Игорь, прижимал к себе девушку, и от жалости, бессилия изменить что-либо кусал себе губы. А потом сказал:
– Я тебя не отдам в Верхний Лагерь.
– Глупенький… Если б это было возможно… Но все-равно спасибо.. Спасибо тебе за то, что ты пришел в наше метро, спасибо за эту ночь, спасибо за эти слова…
Пролетарская добавила к обозу одну велодрезину со своим товаром и отряд в пятнадцать Ходоков. Степан Дубчук, прощаясь с Дехтером и Рахмановым, сказал:
– Мужики, больше не могу дать народу в путь. Батура с Тракторного прислал письмо, просит помочь людьми на
Провожать обоз вышел чуть ли не весь лагерь. Все желали счастливого пути, женщины, девушки и дети плакали, мужики жали руки. Потом местный капеллан затянул «Отче наш» и все громко стали молиться.
3.8.
Со слов партизан туннель Пролетарская-Первомайская был одним из самых безопасных в минском метро. Но по поведению ходоков этозаметно не было. Они были также сосредоточены, двигались напряженно. Спецназовцы, наоборот, повеселели после встречи с дружелюбными Пролетарцами. Муос им уже не казался таким враждебным.
Дехтер решил поговорить с Митяем. С момента первой встречи они едва ли перекинулись десятком фраз. Он догнал однорукого ходока и, идя рядом, просто спросил:
– Давно в ходоках?
Митяй повернул голову, потом снова уставился вглубь туннеля и продолжал молча идти. Дехтер решил, что ответа он не дождётся. Когда он собирался вернуться назад к группе спецназовцев, Митяй неожиданно ответил:
– Двенадцать лет уже хожу. В четырнадцать начал..
– Так тебе уже двадцать шесть? Отправку в Верхний Лагерь тебе отсрочили?
– Ходоков в Верхний лагерь не отправляют. Редко кто до двадцати трех доживает. Это мне только везло.
Услышав слово «везло», Дехтер скривился и посмотрел на культю Митяя с приделанным к ней арбалетом. Митяй, не поворачивая головы, сказал:
– Это пять лет назад, между Первомайской и Купаловской… Мы возвращались с Первомайской ввосьмером с одной дрезиной пустой – остальные с основным обозом в Америку пошли. Сзади два змея догонять стали. Всем отрядом не всегда с одним змеем справишься, а тут малым отрядом с двумя. Слава Богу, один змей молодым оказался, когда его поранили сильно, уполз.
Митяй снова замолчал, всматриваясь вперёд. Может быть он старался что-то не упустить в мраке туннеля, а может воспоминал тот бой. Дехтер снова спросил:
– Ты один выжил?
– Нет, ещё двое. Я их на дрезине в лагерь докатил. Им больше меня досталось. Один скоро умер, а второй встал на ноги, ещё побыл ходоком, потом погиб, когда на поверхность вышел.
Дехтер невольно восхитился этим воином. Какую же надо иметь силу воли, чтобы раненному, с оторванной или отгрызенной рукой дотащить на дрезине до лагеря своих товарищей. Митяй не описывал свой подвиг, не рассказывал подробностей той схватки. Но Дехтеру из краткого рассказа стало понятно, именно Митяй остался последним действующим воином в том бою и именно он победил и обратил в бегство пусть молодого, но всё-таки змея – неведомого чудовища здешнего метро.
– А где эти змеи?
– У них логово в городе, в Комсомольском озере. Роют норы, там где почва помягче, заползают в туннели и жрут людей наших. Вот как-раз между Купаловской и Первомайской место их любимое, Змеиный переход называется. А потом по змеиным норам диггеры забегают – эти не лучше змеев будут.
– А что диггеров змеи не жрут?
– Диггеры от них откупаются, жертвы им приносят. Сами людей и свиней для них крадут, а если не получится – своих же на съедение змеям добровольно отдают. Вот змеи их и не трогают.
На пол-пути Радист слез с седла, поменявшись с каким-то Партизаном с Пролетарской. От дикой нагрузки ноги были как ватные, от трения о седло болел зад. С непривычки он первое время шел пригнувшись и кульгая, чем вызвал веселый смех Купчихи. Судя по смешкам этой конопатой девченки, она уже знала от Светланы или догадывалась, что эту ночь они провели вместе. Светлана, до этого шушукавшаяся с Купчихой, участливо, с серьезным видом спросила:
– Тяжело с непривычки?
– Да. У нас такой техники нет.
Светлана подошла совсем близко и Радист едва сдержал себя от порыва взять её за руку.
– Что там дальше?
– Дальше – Первомайская. Там тоже наши – Партизаны. У них дела совсем плохи.
Минут через десять ходок из переднего дозора фонарем просигнализировал опасность. Все ходоки, а за ними уновцы, насторожились и приготовились к бою. Передние дозоры остановились. Основной обоз догнал их. В туннеле, у самой стены, на полу сидела девочка лет шести. Лицо у нее было в крови, девочка плакала и смотрела большими испуганными глазами на подошедших к ней. Рядом с девочкой лежал труп женщины. Лицо трупа было искромсано и то, что это – женщина, можно было определить лишь по одежде и телосложению. Девочка в своих рученках держала закоченевшую руку матери.
– Это же Майка, – сказал кто-то из ходоков.
– Да, точно Майка. А это мать её, кажется. Они беженцы из Америки. Она с матерью и двумя братьями с пол-года назад к нам бежали. Странные какие-то были, всё сами по себе, ни с кем не общались, кажется сектанты какие-то. И вот дня два назад, когда вы пришли на Тракторный, решила их мать обратно в Америку возвращаться и ушли всей семьёй. Мы их отговаривали, говорили, что куда им одним до Америки дойти, но те ни в какую – идем и всё. Дошли, мать твою…
– Так кто ж их так?
– А кто их ведает. Может диггеры, может бандюки, а может и змеи. Малая-то видишь какая перепуганная, врядли что у неё выяснишь. Братьев наверное то же поубивали, или в плен взяли, а может убежали… Хотя нет, вряд ли убежали.
Светлана тем временем подбежала к девочке, что-то ей ласково стала шептать, одновременно вытирая мокрой тряпкой кровь с лица.
– Девочка не ранена, это кровь матери или кого-то ещё..
Митяй сказал:
– Ребенка на Первомайской оставим. И труп там же, пусть мать Первомайцы хоронят, а нам дальше идти.