Мусаси

Ёсикава Эйдзи

– Нет. Они арестовали моего учителя. Он в тюрьме в Титибу.

Из сбивчивого рассказа Иори Такуан понял суть дела и встревожился.

– Мне тоже надо кое-что сказать тебе, Такуан, – вымолвил Дзётаро дрожащим голосом.

– Не верьте ему, он вор! – вмешался Иори. – Все в его устах сплошная ложь.

Дзётаро метнул в Иори гневный взгляд.

– Замолчите оба! Я решу, кто прав, а кто виноват, – прикрикнул Такуан.

Он отвел молодых людей за дом и велел разложить костер. Иори, не желая

быть рядом с вором, некоторое время стоял в стороне, но потом ему стало завидно, что Дзётаро и Такуан дружески беседуют у огня, и он сел около них. Дзётаро изливал душу, как женщина на исповеди перед Буддой.

– Четыре года меня опекает человек по имени Дайдзо. Он из Нараи в провинции Кисо. Его мысли о спасении страны близки мне, и я готов умереть за него. Обидно, когда меня называют вором. Я по-прежнему остаюсь учеником Мусаси. Я не отрывался от него душой ни на День. Дайдзо и я поклялись перед богами земли и неба, что не выдадим нашей тайны и не раскроем наших целей. Я не откроюсь даже тебе, но я не позволю, чтобы Мусаси оставался в тюрьме. Я пойду в Титибу и признаюсь в грабеже.

– Если вы ограбили сокровищницу, значит, ты вор, – произнес Такуан.

– Нет! Мы не имеем ничего общего с обычными грабителями, – запротестовал Дзётаро, отведя глаза в сторону.

– Не знал, что воры делятся по разновидностям.

– Мы совершаем это не ради собственной корысти, а во имя народа. Мы используем богатства на благо людей.

– Отказываюсь понимать тебя. Ты утверждаешь, что ваши грабежи – добродетельное преступление? Сравниваете себя с бандитами-героями из китайских романов? Вы – жалкая пародия.

– Не могу вдаваться в подробности, чтобы не преступить клятву.

– А может, тебя просто одурачили?

– Как тебе угодно. Я сознаюсь ради Мусаси. А тебя прошу замолвить за меня доброе слово перед учителем.

– И не подумаю. Мусаси невиновен. Рано или поздно его все равно выпустят. Гораздо важнее, чтобы ты обратился к Будде. Через меня ты можешь ему покаяться в грехах.

– Будда?

– Ты не ослышался. Изображаете, будто совершаете нечто значительное во имя народа, а на деле вы – выскочки, которые приносят горе многим.

– Мы не думаем о себе, стараясь для людей.

– Глупец! – Такуан влепил пощечину Дзётаро. – Человек – суть всего на земле. Каждое действие есть проявление личности. Человек, не познавший себя, не способен на что-либо для других.

– Но мы ведь не для себя…

– Замолчи! Молоко на губах не высохло! Нет ничего опаснее скороспелых доброхотов, которые толкуют миру, в чем состоит его счастье. Не трудись объяснять мне, как ты и Дайдзо хотите облагодетельствовать мир. Я все понял. Перестань реветь! Высморкайся!

Дзётаро по приказу Такуана лег спать, но долго не мог заснуть, думая о Мусаси. Судорожно

сжав руки, он просил о прощении. Щеки его были мокры от слез. Он вспомнил дни, проведенные с Оцу, припомнил, как жгли его сердце ее слезы. Он не выдаст тайну Дайдзо, как бы ни настаивал Такуан.

Дзётаро неслышно поднялся, выскользнул наружу и взглянул на небо – надо спешить, ночь уже на исходе.

– Стой! – раздался за спиной голос Такуана. Он опустил руку на плечо Дзётаро. – Ты решил сознаться?

Дзётаро утвердительно кивнул.

– Не совсем умный ход, – сочувственно произнес монах. – Умрешь как собака. Полагаешь, что твое покаяние освободит Мусаси, но дело гораздо сложнее – власти продержат его в тюрьме до тех пор, пока ты не признаешься во всем, о чем не хочешь рассказывать мне. Тебя будут пытать, пока ты не заговоришь. На дознание может уйти год или два.

Дзётаро стоял с опущенной головой.

– Хочешь умереть как собака? Пойми, у тебя нет выбора: ты все расскажешь мне или сознаешься им под пыткой. Я – ученик Будды и не стану тебя судить. Я все передам Будде.

Дзётаро молчал.

– Предлагаю тебе еще один вариант. Вчера я случайно встретил твоего отца. Он – нищенствующий монах. Я, конечно, не мог предполагать, что и ты поблизости. Я отправил твоего отца в один из монастырей в Эдо. Если ты так жаждешь смерти, не стоит ли тебе повидаться с отцом? Спроси его, прав я или нет. Выбирай, Дзётаро!

Такуан пошел в дом.

Дзётаро понял, что ночью на флейте играл его отец.

– Подожди, Такуан! Я все расскажу Будде, даже мою клятву Дайдзо. Дзётаро исповедовался долго, не упуская ни малейшей подробности. Такуан сидел молча с бесстрастным лицом.

– Все, – выдохнул наконец Дзётаро.

– Точно?

– До последней мелочи.

– Хорошо.

Такуан молчал целый час. Рассвело, заблестела роса на траве, закаркали вороны. Такуан сидел, привалившись к стволу криптомерии. С другой стороны сидел Дзётаро, ожидавший приговора. С первого слова Такуана стало ясно, что он, обдумав услышанное, принял решение.

– Ты связался с непростыми людьми, помоги им небо. Они не понимают, в какую сторону крутится мир. Я рад, что ты все рассказал мне прежде, чем дело приняло непоправимый оборот.

Такуан достал из внутреннего кармана две золотые монеты и протянул их Дзётаро.

– Побыстрее уходи отсюда! Промедление погубит тебя, твоего отца и Мусаси. Поспеши, но не вздумай приближаться к трактам Косю и Накасэндо. Сегодня там будут проверять каждого путника.

– А что будет с учителем? Я не могу уйти, не узнав о его участи.

– Предоставь мне эту заботу. Через год-другой, когда все уляжется, ты встретишься с ним и попросишь прощения. Тогда я и замолвлю за тебя словечко.