Мускат утешения
Шрифт:
— Исходя из довольно безосновательного предположения, что запасы пороха на «Корнели» ограничены четырьмя бочками, взятыми на «Алкмаре», сколько продлится перестрелка?
Стивен сразу же пожалел об этом вопросе. Джек, и правда, ответил довольно холодно:
— Четыре бочки позволят долго стрелять из погонной девятифунтовки или их хватит на четыре бортовых залпа восемнадцатифунтовок, если не трогать носовое орудие, как обычно и делают.
В этот момент вошел слегка изнуренный Филдинг с рапортом о ходе дел.
— Как это приняли матросы? — спросил Джек.
— Как вы сами заметили, сэр, то тут, то там имело место некоторое
— Поднимусь на палубу, как только доктор допьет свою чашку. Ему я пообещал, что он изумится.
— Я с тобой, — встал Стивен. — Веди.
— Вот, — показал Джек, когда они втроем встали у края квартердека лицом вперед. На левой стороне стояли несколько офицеров, все они внимательно следили за лицом Стивена.
— Куда мне смотреть?
— Повсюду же, — одновременно воскликнули Джек и Филдинг.
— Мне кажется, всё как обычно, — признался Стивен.
— Постыдитесь, — воскликнул Джек среди всеобщего гула разочарования, — вы разве не видите гадкую палубу?
— Каболку, болтающуюся среди такелажа? — спросил Филдинг.
— Распущенные риф–сезни? — вышел из себя штурман.
— Размочаленные концы снастей повсюду?
— На ближнем марселе синяя заплатка, которой там вроде бы вчера не было, — отозвался Стивен, пытаясь угодить. — Ну, и, наверное, парус не такой белый, как обычно.
Успеха это не возымело: поджатые губы, поникшие головы, обмен понимающими взглядами. Позади рулевой у штурвала не удержался от рычания.
— Наверное, лучше мне заняться тем, в чем я более компетентный судья, — признал Стивен. — Пойду совершать утренний обход. Вы планируете сопровождать меня, сэр?
Обычно Джек посещал лазарет вместе с хирургом, чтобы расспросить больных об их самочувствии (такое внимание очень ценилось), но в этот раз он извинился, добавив:
— Вас, без сомнения, ввело в заблуждение то, что мы не сменили остальные паруса, но после обеда это станет заметнее.
Даже до обеда перемены оказались более очевидными. Стивен поднялся на палубу как раз, чтобы посмотреть на то, как замеряют высоту солнца при прохождении через меридиан. На этой церемонии он присутствовал бессчетное множество раз, но редко видел такое рвение. Задействовали все секстанты и квадранты, имевшиеся на «Мускате», все мичманы выстроились локоть к локтю у поручней правого борта. Ни разу он не видел, однако, такого состояния корабля. Волна беспорядка нахлынула на корму, почти достигнув священного квартердека. Даже невнимательный взгляд не мог не заметить испачканные сажей залатанные марсели (поразительный контраст с яркой, залитой светом белизной нижних парусов, брамселей и бом–брамселей, а также безупречными лиселями), потускневшую бронзу, неровные лини, болтающиеся тут и там вопреки пристойности грязные ведра, общую атмосферу запущенности и грязи. Многие матросы раньше служили на линейных кораблях, где уборщиков могли вызывать едва ли не каждую склянку, и которые никогда не прибегали к подобным уловкам. Поначалу они взирали на преднамеренное осквернение с ужасом. Но потом их удалось убедить, и они с энтузиазмом неофитов обмазывали борта грязью, пожалуй, даже чрезмерно.
Церемония подошла к неизбежному финалу,
Их обед, который они опять съели наедине в аскетичной, гулкой кормовой каюте, оказался едва съедобным — Уилсон от восторга совсем голову потерял. Но помимо замечания: «По крайней мере, вино идет хорошо, и мне кажется, там еще рисовый пудинг есть», — Джек почти не обратил на это внимания. После пары бокалов Джек уточнил:
— Ты же хорошо понимаешь, Стивен, не так ли, что все это временно, на случай, если «Корнели» сделает именно то, чего я желаю?
Стивен улыбнулся и кивнул, про себя подумав: «И я хорошо понимаю, как можно попытаться отвести дурной глаз».
Джек продолжил:
— Утром я не озвучил тебе порядок действий, хотя он имеет первостепенное значение. Для начала, я должен выйти к острову с первыми лучами солнца, дабы понять — там «Корнели» или нет. Пока это неизвестно, было бы абсурдом осуществлять некоторые самые экстравагантные трюки, задуманные мною. Я вполне уверен, что это мы сделаем, и еще останется большая часть ночи в запасе. Штурман, я и Дик Ричардсон — мы все очень близко сошлись в счислении, а с таким ясным небом ночью можно будет провести хорошее наблюдение Луны. Если оно нам скажет, что мы находимся там, где я думаю, то я уберу паруса и буду плавно приближаться до зари, когда я надеюсь увидеть Нил Десперандум с подветренной стороны.
Стивен рассмеялся, в кои–то веки охваченный чем–то вроде воинственной лихорадки:
— Попрошу Уэлби позвать меня… в четыре склянки, так? Он спит в соседней каюте. Так сказать, спит, когда бедняга не пытается учить французский.
— Отправлю вниз вахтенного помощника, — пообещал Джек. — Предположим, француз там. Мы укладываем брам–стеньги на палубу и скрываемся за горизонтом, осуществляем другие мои проделки и довольно лениво подходим на марселях, понимаешь. Если обстоятельства окажутся неблагоприятными, а все зависит от обстоятельств, или если прямая атака провалится, я должен выманить «Корнели» вскоре после полудня, так, чтобы пройти пролив ночью. После захода Луны я смогу уйти вперед, круто переложу руль, спрячусь за островом так, чтобы ни огонька, ни клочка парусов не было видно. Буду дрейфовать там на плавучем якоре, пока фрегат не пройдет мимо в погоне за огнями шлюпки, которую мы отправим вперед. Ну и как только он окажется под ветром — вот и мы. И мы выиграли ветер!
— Да? Очень хорошо. Налить тебе еще вина?
— Будь добр. Отличный портвейн, редко пил лучше. Стивен, ты же понимаешь, как важно выиграть ветер или нет? Мне же не нужно объяснять, что более ходкий корабль, выигравший ветер, может навязать бой тогда и на тех условиях, которые сам выбирает? «Мускат» не может играть на длинных подачах с «Корнели, не выдержит обмена бортовыми залпами на дистанции. Но быстро зайдя с кормы, может встать борт о борт, дать залп и взять на абордаж. Но, конечно, мне не надо тебе это объяснять.