Муссон
Шрифт:
Том по-прежнему смотрел на человека, которого убил.
Лицо его скривилось, он задрожал от потрясения и освобождаясь от страха и гнева. Хэл сразу подошел к нему и обнял за плечи.
— Отличный бой, парень, — сказал он.
— Я убил его! — недоверчиво прошептал Том.
— Раньше, чем он убил тебя, — ответил Хэл. Он осмотрел своих рассыпавшихся по берегу людей.
— Кто выстрелил из фальконета? — крикнул он, перекрикивая ветер. — Это спасло нас
— Не я.
— И не я.
Все повернулись к шлюпке и посмотрели на маленькую фигуру на ее носу.
— Ты, Дориан? — удивленно спросил Хэл.
— Да, отец.
Дориан еще держал в руке дымящийся фитиль.
— Два львенка старого льва, — негромко сказал Аболи. — А теперь пора уходить, пока гарнизон не заинтересовался выстрелами и огнем.
И он показал на горящий плавник.
— Мы кого-нибудь потеряли? — крикнул Хэл.
— Я видел, как упал Дик Фостер, — крикнул в ответ Уил Уилсон и подошел к телу. В груди моряка была страшная рана. Уил потрогал сонную артерию на горле.
— Умер.
— Еще кто-нибудь? — спросил Хэл.
— Нет, только один, — ответил Уил.
Хэл почувствовал облегчение. Могло быть гораздо хуже — он мог потерять сына или друга.
— Ну хорошо. Отнесите Дика в шлюпку. Когда выйдем в море, похороним его по-христиански.
И он поднял кожаный мешок с останками отца.
— Что делать с этим сбродом? — Большой Дэниел пнул раненого готтентота, и тот застонал. — Надо бы перерезать им глотки.
— Оставь их. Не стоит терять время.
Хэл огляделся и увидел, что у половины матросов мелкие порезы и уколы, но никто и не думает жаловаться на это. Он впервые видел их в бою. «Хороший боевой экипаж, — с удовлетворением подумал он. — Они постоят за себя и перед Джангири, и перед другим врагом».
— Назад к шлюпке! — приказал он. Четверо матросов подняли тело Дика Фостера, уважительно перенесли его и уложили на дно шлюпки. Хэл положил рядом с ним кожаный мешок и прыгнул на корму, заняв свое место у руля.
Матросы подхватили шлюпку и понесли ее к воде легко, словно плетеную рыбачью лодку. Первая же волна высоко подбросила нос, и все попрыгали в шлюпку и взялись за весла.
— За весла! — крикнул Хэл, и следующая волна перелилась через нос; все оказались по колено в воде.
— Грести! — приказал Хэл, и шлюпка устремилась вперед, под немыслимым углом поднимаясь на гребень следующей волны. Она достигла вершины, на мгновение остановилась, едва не перевернувшись, и рухнула вниз, в желоб между волнами.
— Грести! — взревел Хэл, и шлюпка вырвалась на открытую воду, где волны были высоки,
— Дориан! — подозвал сына Хэл. — Сядь-ка со мной.
Он закутал сына полой плаща и под его прикрытием обнял Дориана.
— Как ты научился стрелять из фальконета?
— Мне показал Том, — неуверенно ответил Дориан. — Я поступил неправильно?
— Ты поступил хорошо. — Хэл крепче прижал его к себе. — Бог свидетель, ты не мог поступить лучше.
Хэл отнес кожаный мешок в кормовую каюту.
Сыновья последовали за ним, с их одежды на палубу лилась морская вода. «Серафим» раскачивался на якоре, буря нещадно трепала его.
Хэл положил мешок с его драгоценным содержимым на стол рядом с гробом. Винты, державшие крышку, были уже отвинчены, и потребовалось всего несколько секунд, чтобы извлечь их.
Хэл снял крышку и отложил в сторону. Осторожно уложил кожаный мешок в гроб. Пришлось повернуть его, чтобы уместился; потом Хэл обложил труп отца паклей, чтобы хрупкие кости не сломались во время долгого плавания.
Том помог вернуть крышку на место. Он взял из рук отца отвертку.
— Предоставь эту честь мне, отец.
— Ты ее заслужил, — согласился Хэл. — Вы оба заслужили. Пусть Дориан поможет тебе.
Он протянул младшему сыну другую отвертку из ящика с инструментами и смотрел, как сыновья закрепляют крышку гроба.
— Мы отслужим по вашему деду христианскую службу, когда уложим его в каменный саркофаг в склепе в Хай-Уэлде; этот саркофаг я приготовил двадцать лет назад, — сказал он, гадая, будут ли в тот день его сыновья вместе. Он смотрел, как они заканчивают работу, и его одолевали мрачные сомнения.
— Спасибо, — просто сказал он, когда они закончили. — Идите переоденьтесь в сухое. Потом загляните на камбуз, сумел ли кок в такую погоду разжечь огонь. Пусть даст вам поесть и выпить чего-нибудь горячего.
У двери он остановил Дориана.
— Мы больше никогда не будем звать тебя ребенком, — сказал он. — Сегодня ты доказал, что ты мужчина во всем, кроме роста. Ты спас нас всех.
Улыбка Дориана была такой сияющей и даже со свисающими на лицо мокрыми локонами он казался таким прекрасным, что у Хэла сжалось сердце.
Вскоре он услышал, как братья разговаривают в соседней крохотной каюте, которую освободили дочери Битти; потом на трапе послышались торопливые шаги — братья отправились докучать коку.