Шрифт:
Во время отдыха в одном средиземноморском отеле мне довелось стать свидетелем того, как молодой девушке хотелось показать отдыхающим свои сисечки, но муж возражал.
Однажды рядом с нами на пляже расположилась русская семья из четырех человек. Папа, мама, мелкая дочка и теща. Молодым было от двадцати пяти до тридцати, а теще хорошо за пятьдесят. Она в подражание пожилым немкам и англичанкам загорала топлесс. Но не по-европейски,
Через некоторое время мы пошли прогуляться по пляжу, а когда вернулись, то застали девушку без лифчика. У нее была модная среди молодых дурочек фигура узницы концлагеря с грудью соответствующего размера. При нашем приближении муж проворчал, что ладно, мол, когда никого рядом не было, а сейчас неплохо было бы и прикрыться. Жена на это никак не отреагировала. Когда мы пошли купаться и отплыли слегка от берега, девушка, неприкрываясь, зашла в воду, окунулась и вышла обратно, пряча грудь под рукой.
Это инстинктивная женская стеснительность, пояснила мне жена. Когда девушка заходит в воду, то она спиной к загорающим и ее грудь никто не видит, а когда выходит из моря, то прикрывается от посторонних взглядов. Получалось, что инстинкт сыграл с ней злую шутку - на пустынном пляже кроме ее семьи никого не было, а в море был я и я свободно пялился на ее маленькие сиськи.
Чуть позже, когда мы лежали на мелкой гальке, окунув ноги в воду, в семье разгорелся новый спор.
В ответ на требования мужа нацепить наконец-то лифчик, теща воззвала к чувству прекрасного в черствой душе зятя. Но ведь красиво же, убеждала она, что с того, если кто-то полюбуется на твою красивую жену.
По правде говоря, девушка была крайне худа. У нее были тонкие ножки, узкие бедра, впалый животик. Отовсюду торчали ребрышки и другие косточки. Красивой ее фигуру могли признать лишь мама, да Версачи с Габаной. Эти модельеры оценили бы в ней вешалку, а любоваться пошли мужчинами.
Зять встал, девушка поднялась вслед за ним, и, прикрывая грудь рукой, направилась в море. Муж ушел в дальний заплыв, а его красивая жена окунулась, поймала мой взгляд на себе и медленно вышла из моря, явив миру свои маленькие груди, которые были увенчаны несоразмерно длинными вставшими сосками.
Получалось, что оба раза, презрев инстинктивную стеснительность, она прикрывала груди перед мужем и нисколько не стеснялась посторонних людей.
Вернувшись с дальнего заплыва, муж настоял на возвращение лифчика на его законное место.
Наблюдая за ними, я вспомнил кусочек одного семейного скандала, который случайно подслушал, проходя мимо соседнего с нашим бунгало.
Надо уточнить, что мы проживали в отеле класса «Holyday village», представлявшего собой множество двухэтажных домиков утопавших в тропической зелени. Окна некоторых бунгало были увиты диким виноградом, и даже, когда они раскрывались настежь, в номере создавалась иллюзия замкнутого пространства. Можно было громко говорить, не догадываясь, что тебя хорошо слышно на проходящих мимо дорожках.
– Нравится, да?
– бушевал в соседнем бунгало мужской голос, - очень красивая, да? Хочешь чтобы все видели какая ты красивая?
Вспомнив эту сценку, я предположил, что эта семья живет по соседству с нами и оказался прав. Тем же вечером мы наткнулись на худенькую девушку недалеко от нашего номера. Она была обернута отельным банным полотенцем и в таком виде прогуливалась рядом со своим бунгало.
Эксгибициониста, улыбнулись мы с женой друг другу.
Но в последующие дни девушка загорала исключительно в бикини. Никакого топлесс. Несмотря на желание самой жены, на увещевание тещи и ее собственный красноречивый пример, муж оказался молодцом и отстоял здоровье своей любимой.
Ну, посудите сами, какой такой топлесс на Средиземноморье? Солнце лупит так, что большие сиськи за день прожариваются, а у этой девчонки через неделю бы от титек остались одни шкварочки.
Мужу респект и уважуха. Спас сисечки. Хоть и маленькими, но живыми будет пользоваться. А пошел бы у тещи на поводу и этих лишился.
Теща же продолжала загорать топлесс, прикрываясь кулачками при приближении мужчин. Но так как мужики постоянно шныряли по пляжу, то через несколько дней кисти рук стали самой загорелой частью ее тела.
За день до отъезда, проходя мимо соседнего бунгало, я услышал негодующий мужской окрик:
– Наташа, я с тебя фигею! А если тебя увидит кто?
Во истину, сколько красоту в доме не прячь, она все равно к людям вылезет!