Муж напрокат
Шрифт:
— В дом идите, девчонок уводи, я разберусь. — Выпрямляется Максим и довольно сильно мрачнеет, медленно покидая двор.
Мне не по себе, я хочу просить его не ходить, но этот грохот и дым! А ещё как будто что-то летит в небо. Быстренько завожу Асю и Нику внутрь.
Запираю малышек, прошу не плакать, но не могу не пойти за Максимом. Я его знаю всего ничего, но мне за него страшно. Зачем-то кутаюсь в кофту, хотя на улице уже тепло и шерсть вряд ли спасёт меня от неприятностей.
Прямо за калиткой слышны голоса, громыхание и жуткие
Мне приходится прижаться к собственному забору, потому что эти идиоты хватают всё новые петарды. Они бросают их вдоль дороги и ржут.
Грохот такой, что мигом закладывает уши.
— Афанасий Котов, ты что, больной?! — кричу, глаза лезут на лоб. — У меня же дети!
На что мой бывший просто усмехается и вместе с местными пацанами продолжает поджигать очередной разрывной сигнальный снаряд. Ненавижу это. Боюсь. Пытаюсь подойти, но опасаюсь, что он запустит одну из них в меня. Я уже ничего не знаю.
Максим выставляет руку вперёд и убирает меня с пути, задвигая за свою спину.
Дубовскому не страшно. На его лице жалость и презрение по отношению к Афанасию. И рядом с ним дышится легче, и как будто уже не так боязно. Словно я знаю Дубовского миллион лет и совершенно уверена, что он не предаст.
— Афанасий, и снова здравствуйте, собирайте свои штучки и направляйтесь играть к своему дому, — спокойно говорит Максим. — Радуйтесь: вы нас впечатлили.
— Ваша машина пропала. Не довёз эвакуатор, — горланит Афанасий, очевидно совершенно довольный собой.
— Очень интересно. И часто у вас такое случается, что машины целиком исчезают? Прям Бермудский треугольник. Не меньше.
— Не так чтобы очень часто, но бывает. Вам, жених, не повезло.
— Ну ещё бы. Под контролем самого заместителя главы администрации был вопрос. В овраг, что ли, мою тачку скинули?
— Да ну, я-то откуда это знаю? Я вон важными госделами занят!
— Действительно.
— Придётся на попутках вам, жених, добираться обратно в город. У нас народ хороший: подбросят, если до ночи стоять на трассе и голосовать. А машинку жаль, хорошая была. Красивая.
— Ничего. Она застрахована. Куплю новую. А за что вы её вообще эвакуировали?
— Так ведь на клумбу Ксюшину припарковались, неаакуратненько, не положено это у нас. А мы с участковым за этим делом очень строго следим.
— Всё понятно. Как я раньше не догадался.
Максим, усмехнувшись, поджимает нижнюю губу и кивает головой, а Афанасий снова грохочет. Не могу я это терпеть! Ну что за идиотизм?!
— Что ты делаешь? — захныкав, размахиваю руками, но Максим закрывает собой, не дает сунуться вперёд.
Афанасий же чувствует себя королем:
— Я, Ксюшенька, проверяю новую, поступившую
— Возле моего дома?
— Ну да!
Макс меня снова отодвигает.
— Значит, отступать вы, Афанасий, не собираетесь? — скрещивает руки на груди и улыбается, внимательно наблюдая за Афанасием.
Непроизвольно жмусь к крепкой спине Дубовского и цепляюсь за его локоть.
— Нет конечно, это мой город! Моя женщина! И я тебя отсюда выкурю, как бешеного пса из будки, петух городской.
Вздохнув, Максим с шумом выдыхает воздух, продолжая стоять неподвижно. Кажется, плевать ему на дым и грохот. А местные мальчишки то разбегаются, то со смехом подбегают ближе.
— Вы, Афанасий, по знаку зодиака кто будете? Баран или козёл?
— Лев — царь зверей, по-моему, это очевидно, — с ненормальным азартом разгоняется Афанасий и, расхохотавшись, бросает очередную петарду.
— Ну я так и подумал.
От грохота закладывает уши. Из-за заборов начинают выглядывать соседи, но, завидев замглавы администрации, тут же прячутся. Трусливые идиоты.
— Пойдём, — оборачивается ко мне Максим, как будто его совсем не волнует раздающийся грохот.
— Куда? Надо как-то это остановить! Девочки боятся, я скоро заикаться начну! — впадаю в лёгкую истерику.
Я даже не подозревала, что, сказав «люблю», Афанасий подписал мне приговор. Я понимаю, что ему не нравится то, что происходит. Максим его раздражает и гордыня не дает покоя, но есть же какой-то предел!
— Афанасий, пожалуйста, веди себя как взрослый! У меня дети, я не могу сейчас разбираться с этим всем. Тебе нужна другая, свободная женщина. Я тебе не подхожу и умоляю оставить меня в покое. Ну ты же хороший человек. Ты не злой. Да и не нужна я тебе с детьми. Просто отпусти, умоляю. Не упорствуй.
— Идём. — Подхватывает меня за локоть Максим и тащит к дому. — Его коробка не бездонная, Ксюша, однажды у него закончатся петарды. Товарищу просто нужно перебеситься, — говорит тихо.
— Меня аж трясет, — шепчу, встретившись с ним глазами.
— Вижу, но нужно игнорировать.
Мы обмениваемся взглядами — и в этом мгновении вдруг мелькает так много всего, что я не могу описать словами. Никто не говорит больше ни слова. Я просто верю и иду за ним.
Мы заходим за калитку, и, съежившись от очередного грохота, я спешу к детям.
— Он в тебя влюблен, и это плохо, — загадочно констатирует Максим за моей спиной.
Мы с девочками сидим на диване, обе малышки плачут. Испугались, сладенькие, грохота. Идиот Афанасий! Тысячу раз идиот. Они ведь ещё такие крошечки. Мне хочется защитить их от целого мира.