Муж. Любовник. Чужой. Часть 2
Шрифт:
– У меня, Надежда Ивановна, руки из самого, что ни на есть, правильного места растут. И ноги, кстати, тоже.
– А я разве сказала, что из неправильного? – медсестра осуждающе смотрела, пока Вера неторопливо возвращалась на место. – У вас, Вера Григорьевна, что ноги, что руки из одного и того же очень правильного места растут. С головой вместе.
– Что со светом, Любаша? Ты так и не сказала, – напомнил Егор. Любовь очнулась от дум:
– А? Аварии нет никакой. Кто-то из жильцов отключил, вероятнее всего. А вы что, женщины, торта не взяли? – изумилась она
Егор только помотал головой, отправив в полный ещё рот очередной сладкий кусок.
– Слушайте, а я только сейчас сообразила, до чего здорово вы придумали, Любовь Романовна, – восхитилась Софья. – Получается, сегодня именины и у меня, и у вас, и у Веры Григорьевны с Надеждой Ивановной. Праздник Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья. Правда, удивительно? Диана Сергеевна только с Егором Яковлевичем получаются лишние.
– Слыхала, Диана Сергеевна? – подхватил Егор. – Мы с тобой получаемся лишние. Может, пойдёмте отсюда?
– У тебя пациент на три, – Вера резанула ложкой свой торт.
– Тарелку не изломай, – заметила ей Надежда Ивановна.
– Егор, ты б хоть запил, – сказала Любовь, наблюдая, как муж выскребает остатки торта из коробки себе на тарелку.
– Ты, Любовь, – Егор отпил кофе, – в зарплату у всех за торт не забудь вычти.
– Вычту, – Любовь засмотрелась своим отражением под чайной плёнкой. – Женщины, а какие ещё праздники церковные намечаются, кто-нибудь знает?
– Люба, ты только меня поклоны бить не заставляй, – Егор засмеялся. – А то чую, до этого скоро дойдёт.
– В октябре только один праздник большой – Покров, через две недели наступит, – сказала Надежда Ивановна.
– Давайте, его также отметим, – взволнованно предложила Любовь.
– В октябре больше нет, к сожалению. Вот в сентябре много было, – делилась Надежда Ивановна. – Рождество Богородицы. Воздвижение креста Господня.
– В октябре ещё один праздник божественный есть, – заявила Вера. – И тоже великий.
– Нет в октябре больше великих, – медсестра вспыхнула.
– Ага, нету, – Вера ухмыльнулась. – Хэллоуин, не хотите? День всех святых, между прочим.
– Тьфу ты, басурманка нерусская, – отозвалась Надежда Ивановна в сердцах.
– Это надо ещё посмотреть, кто здесь нерусский, – ответила Вера.
– Интересно, когда свет дадут? – спросила Диана.
– Диана Сергеевна, – обратилась Вера насмешливо, – а вам свет зачем? Неужто работать собрались, когда вас только что вежливо так попросили? Я всех ваших приму, так что можете уже идти собираться домой. И, кстати, больше не появляться.
– Может всё же начальство будет решать, кто, когда и куда пойдёт? – тихо осведомилась Любовь и строго добавила: – Егор?!
Все удивлённо посмотрели на неё. Любовь никогда не повышала голос ни на кого, а уж тем более на мужа, и тем более при подчинённых. Егор жене не возразил и сказал, шумно прихлёбывая кофе:
– Да, Вера Григорьевна. Не лезь не в свои дела. Мы с Дианой Сергеевной сейчас посидим покумекаем, остаётся она или нет, – он поставил пустой стакан.
– Софья,
– Любовь Романовна, – спросила Надежда Ивановна, – можно мне с вами в директорский кабинет? Там заполнять. С этой стороны в кабинетах из-за кустов ничего не видно, у вас хоть от улицы свет.
– Идёмте. Можно будет ещё свечки ароматические зажечь, – Любовь обратилась к Вере: – А вы, Вера Григорьевна, при свете фонарика приберитесь здесь, чашки помойте и можете тоже в кабинет приходить.
– Вот ещё, – фыркнула та. – С чего это доктор обязан посуду мыть, когда вокруг полно неквалифицированной рабсилы?
– Я вымою, Любовь Романовна, – сказала Надежда Ивановна.
– Не надо, Надежда Ивановна, – вступила Диана, – я помою. Вам в журналах вот сколько писать, а меня всё равно увольняют.
– Не бегите вперёд паровоза, Диана Сергеевна, – отозвался Егор. – Ладно, свободны все, кроме Дианы Сергеевны. Мне с ней поговорить нужно.
Все, кроме Веры, вышли. Вера, со стуком стала переставлять чашки в раковину.
– Вера Григорьевна, я, кажется вам тоже сказал, выйти? Или вас это не касается? – спросил Егор.
– Мне жена ваша посуду велела помыть, – Вера открыла воду на полную мощность.
– Вера, – прикрикнул Егор. – Иди, я сказал. Позже вымоешь.
Оставив включённым кран, Вера вышла. Егор качнулся на стуле и сказал:
– Кофейку бы сейчас горячего, только несладкого.
Диана встала, закрыла воду и проверила рукой термостат:
– Можно налить. Кипяток ещё не остыл.
Егор, молча, подвинул к ней свою чашку. Она подала ему кофе, размышляя, что же он может ей сказать. Не могла же она ошибиться ещё раз в нём ошибиться, и он увольнять её не собирался? Как специалист – Егор был талантлив. Если бы не нападки в её сторону на собрании, она и не подумала бы увольняться. Диане понравилось работать в его клинике. У неё появился интерес к работе и желание профессионального роста, которые она утратила, работая в клинике Пыжиковых. Прежние хозяева экономили не только на медперсонале, но и на материалах. Здесь же стоял стоматологический микроскоп, который Егор, первым в городе, купил и освоил. Микроскоп открывал для Дианы в профессии новый мир, который позволял не думать о прошлом и упущенном призрачном счастье.
После поездки в санаторий весной, которую ей устроил Дмитрий, Диана месяц жила в предвкушении счастья. Каждый день она верила, что любимый мужчина появится и выполнит обещанное. А как-то проснулась и поняла, что ждала напрасно. Осознав это, Диана решила, что смысла вставать с постели и что-то делать нет. У неё ничего не болело, она даже питалась. Добродушная домработница приняла её апатию за недуг и заботливо кормила Диану прямо в кровати несколько дней. Потом заподозрив, что Диана ничем не болеет нажаловалась Олегу. Олег сначала добился того, что она встала, потом убедил вернуться в профессию.