Муж. Любовник. Чужой

Дорогова Виктория

– Была. Я и не отказываюсь. Но никакой Нины Леонидовны в лицо не видела и знать не знаю.

– Странно. А что вы делали там?

– Что там все прочие делают? Зубы показывала.

Андрей внимательно осмотрел Иванову, задержав взгляд на верёвочном поясе:

– И откуда у вас, извините, деньги на платные услуги?

– В том-то и дело. – Старуха придвинулась. – Подруга моя Галя Сморчкова…

– Полное имя и отчество.

– Галина Фёдоровна Сморчкова. Так вот Галя и присоветовала врача, иди, мол, та к пенсионерам с душой, лечения

на копейки выйдет, а уважения – на мильон.

– Доктора как звать?

– Диана Сергеевна, кажется. Точно не Нина.

– Фамилия?

– Фамилию я не припомню. Да и зачем мне она? Галя научила, как записаться, я позвонила. Чай, не две там Дианы Сергеевны в ряд будут стоять? – Иванова вопросительно посмотрела. Андрею пришлось согласиться.

– Ну и как доктор? Много денег взяла?

– Доктор учёная очень и очень грамотная, сразу видать. Но подороже взяла, чем Галя расписывала.

– Сколько?

– Пятьсот. – Иванова развела в сожалении руки, но тут же спросила: – Неужто убили её? А за что?

– В стоматологическом кабинете нашли убитой Янину Леванидовну. Убийство произошло примерно в то время, когда вы там лечились. До которого часа вы там были?

Андрей заметил, что Иванова, услышав об убийстве, занервничала, что тоже было нормально для женщины её лет.

– Почти до восьми. В полдевятого уже дома была. Пока трамвай, пока от остановки дошла. В восемь вышла я.

– В кабинете кто оставался? – спросил Андрей, довольный, что свидетельница заговорила по делу.

– Так Диана Сергеевна же! – Иванова удивлённо смотрела.

– Давно её знаете?

– Да знать я её и не знаю! – снова удивилась Иванова. – Я же уже говорила! К ней всегда ходила подруга моя Галина. Галина Фёдоровна Сморчкова.

– Припомните, когда вы лечились, не показалось вам, что кто-то сидел в соседней комнате? Может быть, чашка стучала о блюдце или запах кофе вы ощутили?

Иванова недолго подумала:

– Кофеем пахло вроде.

– Доктор разговаривала по телефону при вас?

– Отвечала, да, точно помню. – Иванова вновь пригладила гладкие волосы. – Ответила, что занята и ответить не может.

– Отвечая, ответила, что ответить не может? – Андрей поднял трубку внутреннего телефона. – Студентов мне парочку организуйте.

– Это ещё для чего? – Свидетельница насторожилась.

– Следственный эксперимент проведём, Агриппина Ивановна.

– Над кем, надо мной? – Глаза Ивановой расширились за линзами, но всё равно остались не больше гречишных зёрен.

– Не над вами, а с вашим участием, успокойтесь, пожалуйста, – сказал Андрей.

Дверь открылась, зашли молодой человек с девушкой и без слов подписали протокол.

– Агриппина Ивановна, я покажу вам сейчас три фотографии, среди которых вы должны выбрать фото Дианы Сергеевны.

Андрей достал фотографии Янины, Дианы и сотрудницы из отдела кадров прокуратуры, типичная внешность которой позволяла разбавить ряд опознания. Иванова полезла в сумку, достала футляр из-под очков.

Футляр оказался пустым, и она с неловкой улыбкой его убрала, сняла очки с глаз, взяла фотографию и отодвинула руку.

– Агриппина Ивановна, зачем же вы сняли очки, раз настолько плохо видите? – спросил Андрей.

– Эти очки у меня только для дали, вблизи вижу отменно. – Иванова приосанилась, но почему-то стала казаться ещё более жалкой в старой потрёпанной кофте с авоськой в руках. Андрей, помедлив, отошёл к тумбе в углу и включил чайник:

– Агриппина Ивановна, вы чай или кофе хотите?

– Чашечку чая, если позволите. – Та внимательно изучала снимки.

– Сахара сколько?

– Две ложки.

Чайник шипел, Андрей засмотрелся на сумку-авоську. С такой же его бабушка, мамина мама, приходила за ним в детский сад. Андрею было не больше трёх, и он не должен был помнить, но он помнил, как бабушка приносила бидон с молоком в одной руке, а другой держала авоську и вела Андрея. Из дырок авоськи частенько торчали куриные цевки, мотались при каждом бабушкином шаге и норовили испачкать Андрея. Чем-то ещё неуловимым Иванова походила на его бабушку. То ли тугим пучком на затылке совершенно седых волос, то ли рукодельной кофтой, то ли кольцом со стекляшкой на морщинистых, но ухоженных чистых руках с аккуратными ногтями. Бабушки нет давно. Нет даже мамы.

Тумблер чайника щёлкнул. Андрей подал чашку чая на блюдце. Свидетельница поводила беззвучно ложкой, беззвучно выложила её и отхлебнула, громко причмокнув. Андрей очнулся от дум:

– Узнали кого-нибудь?

– Узнала, конечно. – Иванова, шумно допив чай, аккуратно поставила чашку. – Но не совсем.

Понятые переглянулись, а Иванова продолжила:

– Я же её раньше не видала, а она весь приём была в очках, шапочке и медицинской маске. Так что узнать было трудно, но я узнала! – Агриппина Ивановна придвинула снимок Дианы.

Андрея выбор Ивановой не удивил, и он подозвал понятых подписать протокол.

– Весьма помогли, Агриппина Ивановна. Если потребуется, мы вас пригласим.

– Милицию только не присылайте, Христа ради, сама доберусь. – Иванова ушла.

Андрей убрал протокол, размышляя, сможет ли он, опираясь на показания вредной старухи, закрыть дело. В дверь вошла женщина с шапкой чёрных волос и громко сказала:

– Здравствуйте, господин следователь. Скажите, её уже посадили?

Андрей посмотрел в список, следующей шла вахтёрша, но это была не она.

– Вы, простите, не Вера Ивановна?

– Горелова Арина Михайловна, мать Пыжиковой Янины. Вера Ивановна подождёт. – Вошедшая кивнула за дверь, промокнула глаза белым квадратиком и повторила: – Скажите, господин следователь, её уже посадили?

– Кого? – не понял Андрей.

– Убийцу, естественно, – сказала Горелова. – Или станете говорить, что не знаете, кто убил?

– Арина Михайловна, Агеева даже не подозреваемая. – Андрей догадался, о ком речь, и добавил невольно: – Пока.