Мужчина из научной фантастики
Шрифт:
В итоге к шести вечера я еле передвигала ногами, но совсем разбитой себя не чувствовала. Зайдя в очередной раз в смотровое помещение, я увидела там вместо пациента Ремарка, удобно расположившегося на кушетке. Я замерла, а адмирал посмотрел на меня.
Вот так мы и смотрели друг на друга – как мышка и удав.
Опомнившись, я поприветствовала старшего по званию, а Ремарк поморщился. Но потом взял меня за руку и потащил прочь из медицинского отделения.
– А… Куда? – только и смогла пролепетать я. Сейчас меня сковывало смущение, так как все отделение, начиная от медперсонала и
– Козеро тебя уже отпустил. А у меня появилось окно. Эта авария так не вовремя случилась!
– Катаклизмы всегда происходят не вовремя, – произнесла я умную фразу, так как не знала, что еще сказать.
– Что правда, то правда, – подтвердил адмирал.
За рекордные сроки мы добрались до его бокса. И, после того как он открыл дверь, зашли внутрь и разместились в гостиной. Я присмотрела себе, для того чтобы присесть, диванчик, но Ремарк, удерживая мою руку, сел сам и усадил меня к себе на колени.
Все события происходили очень быстро, и это сильно меня смущало.
– Мне кажется, нам нужно поговорить.
С этим нельзя было не согласиться.
– Думаю, да, сэр.
– Не называй меня «сэр»! Терпеть не могу, как ты это произносишь. Когда я слышу это из твоих уст, меня просто коробит.
Я не смогла сдержать улыбку. Ага, значит, его все-таки пробивало!
– Так и знал, что ты делала это специально, – прокомментировал он мое выражение лица.
– Не то чтобы специально… Просто как ты со мной разговаривал, так я тебе и отвечала, – сообщила я, решив тоже перейти на ты.
Если мы разговариваем с ним не как командир с подчиненным, то, значит, и я буду общаться так, как мне кажется правильным. Разрешать унижать себя я не собираюсь.
– Хорошо, но давай перейдем к главному. Для начала хочу сказать, что практически все, что тебе говорил Крофт, это правда.
Практически все? Мое сердце ухнуло вниз и замерло в тревожном ожидании.
– По факту у меня действительно к тебе привязка, но уже второй стадии.
Вот тут моя челюсть упала на колени.
– Что тебя удивляет? При наших отношениях такое вполне могло быть. И случилось. О моих чувствах говорить не будем.
Да, понимаю. Вторая стадия могла возникнуть только при наличии любви. И еще это значит, что ни с кем, кроме меня, он спать не может. Интересно, как долго?..
Ремарк, все это время внимательно наблюдавший за сменой выражений на моем лице, похоже, угадал последнюю мысль. Не сумев сдержать улыбку, он на мгновение закатил глаза. Но, видимо, его мысли потекли в том же направлении, и меня прижал к себе покрепче. Практически прикасаясь к моим губам, адмирал решил подвести итог нашего разговора.
– В свете вышесказанного становится понятно, что у нас с тобой очень личные отношения и что-либо менять я не собираюсь. Только если в плане сближения, – сообщили мне и поцеловали.
По сравнению со вчерашним поцелуем этот был гораздо спокойнее, но пьянил намного сильнее. Уже через мгновение я ни о чем не думала, полностью отдавшись приятным ощущениям. А их хватало. Поцелуй был сладким, дурманящим и постепенно становился все более страстным. Когда у адмирала опять запищал коммуникатор, я сначала даже не поняла, что это. Да и
Прислонившись лбом к моему лбу, адмирал хриплым голосом прошептал:
– Меня вызывают.
Осторожно поднявшись с его колен, я быстро привела себя в порядок. Ремарк тоже поправил одежду и, поцеловав меня еще раз, сказал, что забежит утром, после чего ушел.
Я, обалдев, посмотрела на закрывшуюся дверь и, подойдя к замку, проверила, смогу ли я войти или выйти. Обнаруженное меня удивило и доставило удовольствие: я была внесена в раздел «хозяин помещения».
Постояв немного перед зеркальной поверхностью стены, я еще раз проверила свою одежду, одновременно вспоминая то, что произошло в комнате. Конечно, это было не самое романтичное признание в нежных чувствах, и в детстве я мечтала совсем о других словах, но менее счастливой я от этого не стала.
Подмигнув своему отражению в зеркале, я пошла к себе. А то с этой личной жизнью моя учеба точно полетит в тартарары.
После этого эпизода наши отношения окончательно изменились. Следующие несколько дней что я, что Ремарк были сильно заняты. Он расследовал причину катаклизмов, я устраняла их последствия среди населения.
Наши взаимоотношения развивались и становились все откровеннее и откровеннее. И если на людях я старалась это как-то подавить, то господин адмирал об этом совершенно не заботился. Конечно, в коридорах мы страстно не целовались, как подростки, но вот при свидетелях обхватить меня за талию он мог совершенно свободно.
Одногруппники сразу поняли, что мы, как они это назвали, обнародовали наши отношения. И восприняли этот факт совершенно спокойно. Друзья просто поздравили меня, а Джим еще и добавил, что, дескать, он был прав. А вот мне нужно было привыкнуть.
Каждую свободную минуту мы проводили вместе и по вечерам часто сидели у него в боксе. Он, наверное, предпочел бы поехать к себе домой, но, увы, я была пока невыездная.
И вот спустя примерно неделю, когда эта возня с катаклизмом уже закончилась, я отдыхала вечером у Ремарка в боксе и, повторяя лекции, ждала своего адмирала. Но дело не клеилось, ибо час назад, поговорив с Женькой, я обдумывала сложившуюся проблему. Несмотря на то что прошло уже больше половины учебного семестра, побратиме стало совсем плохо. Разлука с любимым оказалась для нее практически непереносимой. И сегодня я с трудом ее успокоила!
– Из-за чего хмуришься? – внезапно раздалось над моим ухом.
Я, взвизгнув, подпрыгнула в кресле, а он рассмеялся и, наклонившись ко мне, крепко поцеловал.
– Терпеть не могу, когда ты так делаешь! – воскликнула я, немного отойдя от испуга.
– Так что случилось?
– У Женьки крыша едет от разлуки. Да и Джим может сорваться от психологической нагрузки, вызванной предстоящими экзаменами.
Ремарк нахмурился.
– Да, неприятно, но им придется терпеть. До конца учебного года уже не так много осталось.