Мужчина моей судьбы
Шрифт:
— Трудность заключается в том, девочка, что Танбор связывает не только тела, но и души, — Эари выпорхнула из своего цветка и тоже подлетела к нам. — А это значит, что во время венчания твой суженный должен знать, что берет в жены именно тебя, Марию Климову. Девушку, пришедшую на Риос из другого мира и занявшую тело Мэарин Ольес.
— Но как… я ведь не расскажу… заклятие же… — растерялась я.
Фрейя виновато улыбнулась.
— Подсказываю, — вмешался Йор, бесцеремонно отстраняя «Дюймовочку». — Любовь творит чудеса, преодолевает преграды и разрушает заклинания — он многозначительно подмигнул и тут же поморщился. — Глупость
Он посмотрел на Эари, неожиданно заботливо поправил выбившийся из прически локон и снова повернулся ко мне.
— Мэссера выбирать категорически не советую. На наивного придурка он не похож, никому не доверяет, любить не умеет и чувство долга у него… отвратительное. Так что проблем не оберешься. И вообще, он тебя здесь бросил, а сам попросту сбежал, если еще не забыла. Рекомендую обратить внимание на одного из принцев. Молодые, красивые маги, моральными принципами особо не отягощены. Да и его величество наверняка уже успел им рассказать, что ты хэленни, и, пока нет детей, по-прежнему имеешь право выбора. Так что, думай, смертная. Хорошенько думай! Ну, а если согласна, скрепим договор магической клятвой.
— Ты же намекнул, что хэленни предназначалась не Ольесу, а Саллеру, — опередил мой вопрос Петька. Я сама собиралась об этом спросить. — А теперь старательно отодвигаешь герцога в сторону. Почему?
— Любое предназначение можно изменить, — туманно пояснил фрейр. — Особенно, когда место одной души занимает другая, да еще из чужой реальности. Самое подходящее время, чтобы разрушить предначертанное… Впрочем, вас это не касается. Для вас важнее то, что с мэссером трудно договориться, и управлять им нельзя. Если ему не понравится наш договор, появятся проблемы, в первую очередь, у тебя, смертная. Так что, прими совет… исключительно по дружбе… присмотрись к кому-нибудь попроще. Обольсти, соблазни, а как заклятие спадет — выкладывай всю правду. Порыдай на его плече, пусть проникнется и пожалеет несчастную жертву произвола, и все будет хорошо. Ну что согласна?
И он в предвкушении потер ладони.
— Нет.
Провела кончиком языка по внезапно пересохшим губам.
— Что?!
— Нет, — повторила твердо, — Не согласна.
В груди натянутой струной звенело почти невыносимое, болезненное напряжение.
— Никакой сделки, пока не узнаю, что тебе от меня нужно.
— Повторяю, я не возьму ни жизнь, ни честь, ни здоровье. Ты, твой муженек, ваше сопливое потомство — все останутся живы-здоровы и даже благополучны. Чего тебе еще? — грозно оскалился фрейр. — Или не веришь? Так я включу это условие в клятву.
Последние слова Йор почти прошипел, злобно, угрожающе. Ему вторили змеи на голове. Они свивались в гибкие кольца, переплетались друг с другом, и все, как одна, тянулись в мою сторону, словно собирались немедленно покарать строптивую человечку.
Брат быстро шагнул вперед, закрывая меня собою. Погладила его по руке, молча благодаря за поддержку, глубоко вздохнула несколько раз и вышла из-за надежной Петькиной спины «пред светлые очи» разъяренного недоэльфа. Прятаться сейчас — не выход.
— Нет, — еще раз озвучила свое решение. — А вдруг ты потребуешь то, что я не в состоянии выполнить? Убить ребенка...
— Я же сказал…
— Не своего — чужого. Это не имеет значения. Принести кровавые жертвы, уничтожить полмира, сделать людей вашими рабами. Да мало ли что… Я все равно никогда на это не пойду. Так что лучше отказаться сейчас, до того, как мы обменяемся клятвами.
— Ну и фантазия у тебя, — скривился Йор.
Нарочито медленно оглядел меня с ног до головы, ухмыльнулся. Нехорошо так… недобро…
— Ты понимаешь, чем грозит твой отказ, смертная? Вас тотчас же вышвырнут за границы Хауддана, и не в Намарру — в другое королевство. В тот же Ониж, например. Так что, если надеешься на защиту мэссера, то зря, не успеет он никого защитить.
— Ты обещал Саллеру перенести нас именно в Намарру. Или известить его, если откажемся вернуться.
— Я-то поклялся, а вот вам откуда это известно? Впрочем, и так догадываюсь, — фрейр испепелил Эари негодующим взглядом. — Создать портал можно и на самой границе, а предупредить не только герцога, но и кое-кого другого. Звезда передвигается быстро, вам ли этого не знать, да еще если пропустить ее через Хауддан… Снова хочешь натравить иноземных магов на мэссера? Не боишься, что в этот раз ему не повезет? Кстати… я освобожу жрецов от обещания молчать. Они мгновенно растрезвонят по всему миру о пришествии новой хэленни, тем самым открыв сезон охоты на носительницу дара. Что теперь? Продолжишь упрямится? Себя не жалко, так хоть о брате подумай. Он ведь не выживет в этой гонке.
По самому больному бьет мерзавец.
Запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы, и тут же почувствовала, как сзади меня обнимает Петька.
— Это наше общее мнение. — брат обхватил меня за плечи, прижимая спиной к своей груди. — Ты сейчас выкладываешь все условия, или… сделки не будет. И не надо шантажировать сестру моей жизнью. Я сам не соглашусь, пока не услышу, во что ты ее втягиваешь.
Фрейр ощерился и зарычал. Глаза его засверкали, по телу, потрескивая, побежали багровые молнии, волосы веером поднялись вокруг головы. Змеи больше не шипели — низко ритмично вибрировали, как натянутые струны.
Мамочки…
— Йор…
Фрейя, которую недоэльф до этого незаметно оттеснил назад, к фонтану, радужной искрой заметалась между нами, рассыпая разноцветную пыльцу. Душистая пыль закружила в воздухе, оседая на лицо, руки… на разъяренного фрейра. И молнии стали затухать, а змеи перестали вибрировать и опали, снова превращаясь в прекрасные белоснежные пряди.
— Расскажи! — нежный голосок звучал настойчиво и требовательно.
— Эари…
— Расскажи, или я сделаю это сама.
Маленькие ладошки легли на грудь Йора — как раз в том месте, где должно биться сердце.
— Ты не любишь людей и не доверяешь им. Но они, — кивок в нашу сторону, — родились в другом мире, в их душах нет злобы и предубеждений против нас. Ты знаешь, я умею видеть. Не делай врагами тех, кто способен стать союзником. Расскажи…
Не представляю, как крошечной хрупкой красавице это удалось, но Йор снова сдался. На миг сморщился, словно лимон проглотил, потом лицо его разгладилось, застыло бесстрастной маской, и он, скрестив на груди руки, холодно произнес:
— Во время венчания, смертная, ты откажешься от дара хэленни. Таково второе условие.