Мужчина в пробирке
Шрифт:
– Я… – наконец-то выдавил Мокрушин – от неожиданности он онемел было. – Да, я… говорю… мне нужна целительница, целительница Оксана. Мне вы нужны!
– Что случилось? – спросила женщина спокойно. – С вами что-то произошло?
– Да, да! – простонал Мокрушин. – Я… понимаете, я схожу с ума, со мной беда… мне нужна помощь! Я внезапно ощутил себя женщиной! Женщиной! Я всю жизнь был мужчиной, а теперь я – женщина! Я смотрю в свой шкаф, но мне нечего надеть! Там какие-то ужасные костюмы, мужская
Он задохнулся от приступа смеха, вспомнив, как визжал Жданков, – мол, ему надеть нечего. При этом Мокрушин очень надеялся, что целительница Оксана решит, будто он задохнулся от слез. От с трудом сдерживаемых слез, как пишут в дамских романах, которых он начитался по самое не могу и не хочу, потому что в зоновской библиотеке почему-то была чертова уйма всяких «барбаров картлендов» и «викториев холтов», и кроме них, – ну хоть ты тресни! – нечего было читать, а время как-то же надо было проводить! Вот мужики и начитывались до мозгового треска про нежных и невинных английских «миссок», которые периодически теряли невинность в объятиях развратных лордов, а потом тайно и явно дрочили ночами на этих «миссок», воображая себя лордами.
– Успокойтесь, – властно сказала Оксана. – Успокойтесь! Скажите, вы какие-то меры принимали для излечения? Лекарства принимали? Транквилизаторы? Врача вызывали?
– Нет, нет, что вы, я ничего не принимал, никого не вызывал, в больницу не ходил, я боюсь… мне стыдно… – забормотал Мокрушин. – Хотя «Скорая» у меня была… они перепутали адрес, зашли ко мне, я им рассказал… от них я узнал ваш телефон и понял, что вы – моя последняя надежда!
– Где вы живете? – спросила целительница. – В каком районе?
– В Советском.
– Адрес ваш скажите, пожалуйста.
Мокрушин насторожился.
Зачем ей его адрес?
– А вы что, посещаете больных на дому? Может быть, лучше я сам к вам приеду?
– Конечно, вы приедете ко мне, – ласково отозвалась Оксана. – У меня огромная очередь, я не могу, к сожалению, посещать больных на дому. А адрес я спрашиваю, чтобы знать, как скоро вы смогли бы ко мне приехать: иногда у меня бывают «окна» в расписании приема, так что, если вы близко, я могла бы вас туда вписать.
– А вы сами где живете? – вкрадчиво спросил Мокрушин, чувствуя, что желанная цель приближается. – На какой улице?
– В верхней части города, – уклончиво ответила она. – Итак, ваш адрес?
Мокрушин напрягся. Какой же у него адрес-то? Квартира пятнадцать, точно, а номер дома вылетел из головы, но хорошо, хоть помнит, что это где-то во дворах за улицей Ванеева, между улицами Республиканской и Бориса Панина, в старой хрущевке с красным цоколем, внизу – продуктовый магазин. Так объяснил ему парень, сдававший квартиру, по этим приметам Мокрушин дом и нашел, но вот номер – забыл.
– На улице Ванеева я живу, между Республиканской и Бориса Панина.
– Ага, понятно, – сказала Оксана. – Очень хорошо.
И в трубке раздались гудки.
– Твою мать! – взвыл Мокрушин. – Да что за непруха?! Связь без брака, мля, мля, мля!
Поспешно он набрал номер вновь. Долго слушал длинные гудки, потом услышал женский голос, но говорила не целительница Оксана – это был голос автомата, сообщивший: «Номер не отвечает. Позвоните, пожалуйста, попозже».
– Какого черта? – спросил Мокрушин у замолчавшей трубки. – Разговаривали же… почему попозже?!
Несколько минут он ждал в тщетной надежде, что Оксана перезвонит – ведь его номер у нее определился! Но она не перезванивала.
– Да ей клиенты не нужны, что ли?! – с ненавистью воскликнул Мокрушин и снова перезвонил.
Гудки… гудки…
«Номер не отвечает. Позвоните, пожалуйста, попозже».
– Может, к ней кто-то пришел, и она не может перезвонить? – спросил самого себя Мокрушин. – Ну, подожду.
Ужасно хотелось есть, причем уже давно. Из их со Жданковым холодильника и шкафчика для продуктов на старой квартире он выгреб все, что мог, кроме яиц: не донести – разобьются! Там было с полкило отличной любительской колбасы, масло, сыр, хлеб, чай, сахар, пряники «Ореховые»…
Мокрушин включил хозяйский чайник (тут имелся набор посуды), напился чаю и налопался колбасы с хлебом, сыром и маслом. Однако особого удовольствия от еды не ощутил: все время смотрел на телефон и ждал, ждал…
Наконец ждать надоело. Он снова набрал номер.
Что-то пискнуло, послышались короткие гудки, а на дисплее вспыхнула надпись: «Ошибка связи». Набрал еще раз – то же самое! В третий раз – та же картина!
Да что же это такое?!
Его чуть не вырвало от злости. Колбаса колом стала в горле! Он налил еще кружку чаю, пил медленными глотками…
Что-то не то! Она не просто так не отвечает, эта долбаная целительница. Она отключила телефон… Нет, не отключила, ей же могут и другие люди звонить, да и сама она им звонит. Но этот сигнал об ошибке связи… Мокрушин слышал о таких штуках! Оксана внесла его номер в черный список абонентов, вот что она сделала! Да, точно… и теперь до нее хренушки дозвонишься! В смысле не дозвонишься вообще.
Но почему она это сделала? С чего ее вдруг так разобрало? Говорили-то нормально…
Видимо, ей что-то не понравилось в ответах Мокрушина. А что ей могло не понравиться?!
Он неправдоподобно врал? Да нет, она прекратила разговор не во время этого несусветного, но вполне натурального вранья! Она отключилась, как только Мокрушин назвал адрес.
И что?! Чем ей этот несчастный адрес не по душе пришелся? Номер дома он не назвал, правда… Ну, можно было подумать, что он просто от волнения забыл сказать. Это ерунда.
Но чем больше Мокрушин размышлял, тем сильнее склонялся к мысли, что нет, не ерунда… Дело именно в адресе. Улица Ванеева, между Республиканской и Бориса Панина… Чем ей это место так омерзительно?!