Мужчина в пробирке
Шрифт:
А пока – о делах насущных:
– Запиши телефон, который я тебе продиктую, и позвони этой Оксане. Расскажи, как все было с тобой, и попросись на прием. Обо мне не упоминай ни сном ни духом! Если получится, запишись на сегодня, только желательно ближе к концу дня: мне надо кое-что обдумать, чтобы к этой встрече подготовиться. Поняла? Ну, давай, я скоро буду!
И отключился, пока она не начала спорить или задавать вопросы, на которые у него пока что не было ответов.
Молниеносно умывшись и побрившись, Артем оделся и вылетел из подъезда. Нести башмаки в ремонт времени уже решительно не было, вообще ни на что времени не было, однако все же, выйдя из подъезда, он побежал не направо, на улицу
К его изумлению, Лялька стояла у подъезда, опираясь на метлу. Оказывается, она служила здесь дворничихой – по совместительству, как не замедлила пояснить она, поскольку на заводе шампанских вин, являвшемся основным местом ее работы, платили хреново… собственно, Лялька употребила иное определение, да ладно, сойдет и такое.
Когда Артем спросил, не появлялись ли в «малосемейке» еще какие-нибудь врачи, которые интересовались бы состоянием отправленной в психиатрическую клинику Людмилы, Лялька охотно закивала. Появлялись – буквально через десять минут после того, как Людку и ее порезанного мужа увезли по разным адресам. Правда, это были не врачи, а врач: высокая красивая женщина в красной куртке с красным мехом. Поскольку Лялька еще была в их квартире, она и встретила докторшу. Та очень огорчилась, узнав, что Людку уже увезли, предрекла, что психиатрическая лечебница ей на пользу не пойдет, потому что традиционная медицина бессильна против некоторых фокусов нашего сознания и подсознания. А вот нетрадиционная справляется с ними гораздо лучше. К примеру, есть такая целительница Оксана… Тут она вручила Ляльке фиолетовый рекламный листок с изображением какой-то мрачной тетки. И попросила обязательно передать его Людке, когда та вернется домой.
– Я ее спрашиваю, – трещала Лялька, – сколько эта целительница берет: я бы и сама к ней сходила, порчу снять… говорят, я потому такая худая, ни жопы, ни сисек, хоть жру, как конь, что на меня порчу навели! А она говорит, что целительница никакими порчами не занимается, только психологическими проблемами. А порча – это разве не психологическая проблема?
– Не знаю, – рассеянно ответил Артем.
Это же надо, они с той женщиной разминулись буквально на несколько минут! Значит, она одна приходила. Ну да: напарник ее в это время ублажал Вику, забыв о работе и обо всем прочем. А вот интересно, эта рыжая зеленоглазая знает об их отношениях? Может быть… А может быть, и нет. Впрочем, это не суть важно А важно то, что это уже третий аналогичный случай. Два – совпадение. Три – уже система. И ведь Артем не знает, сколько их еще было!
Что же это за эпидемия гендерных расстройств пошла, исцелить кои может только эта неведомая Оксана?!
Он рассеянно простился с Лелькой и пошел на улицу Ванеева, откуда и пробрался проходными дворами, известными только посвященным, на улицу Чачиной, на подстанцию.
Первым, кого Артем встретил еще в воротах, был фельдшер Иван Иваныч, в форменной одежде и с «желтым чемоданчиком» в руках.
– Доктор Васильев! – изумился Иван Иваныч. – Ты что тут делаешь? Ты же вчера работал? Или снова заменяешь кого-то? Ну, слушай, тебя на службу тянет, как маньяка – на место преступления!
– Встречный вопрос, – ухмыльнулся Артем. – Наше дежурство – только послезавтра. Ты сам-то что тут делаешь?
– Заменяю Гаврикова, – печально вздохнул тот. – Климова без фершала осталась, ну, меня и сдернули с койки. Ну что это за жизнь, ни сна, понимаешь, ни отдыха…
– Не лги мне, Иван Иваныч, – нахмурился Артем, – не лги, ибо зрю тя насквозь! Ты сам – сущий маньяк и трудоголик, в свободные дни лезешь дома на стены от безделья и мечешься по потолку. А сейчас у тебя физиономия чрезвычайно счастливая, ибо ты снова при деле!
– Что делается… – пробормотал фельдшер, изумленно его оглядывая. – Нет, что с людьми делается… Подменили нам доктора Васильева, что ли? Вдруг на «ты» перешел, хотя я его об этом два года просил, а он все «выкал» мне, как неродной… И весь сияет, прям червонец нового образца, который бабульки в копилочки складывают… Неужели с девушкой своей помирился наконец?!
– Нет, – освобожденно рассмеялся Артем. – Наоборот! Окончательно рассорился. И расстался наконец!
– Вот те на, чему ж ты радуешься, ненормальный? – с искренним огорчением пробормотал Иван Иваныч. – Одному плохо, маетно одному… Впрочем, ты молодой, красивый, удачливый, живенько найдешь замену.
– Да я уже нашел, только тише, никому ни слова, об этом даже она еще не знает! – приложил палец к губам Артем. – А ты далеко собрался, Иваныч, не на вызов ли?
– Куда ж еще? – удивился тот. – На улицу Сусловой едем.
Артем встрепенулся. На улице Сусловой жила Лиза!
– Подождите три минуты, а? – попросил он. – Я сейчас схвачу одну вещь – и обратно.
– Давай бегом!
Не здороваясь и не обращая ни на кого внимания, Артем взлетел на второй этаж, выхватил из своего шкафчика тот самый листок – копию, сунул его в карман, скатился по лестнице – и успел вскочить в салон дежурного «пылесоса», пока толстая, одышливая, не поспешившая бы даже на пожар в собственном доме, а не то что к какому-то там чужому больному доктор Климова вальяжно шествовала от дверей подстанции к машине.
Этот внезапный испуг пресловутой целительницы наводил на некоторые размышления. Что-то здесь было нечисто!
Мокрушин лег на диван и принялся размышлять.
Он потерпел уже две осечки с этой теткой. Во-первых, когда позвонил с телефона Жданкова.
Хотя, казалось бы, Жданков уже должен быть ей знаком, его ей бояться нечего. Он вчера звонил Оксане, договаривался о встрече. И кто знает, если бы его не сорвало с катушек ни с того ни с сего, из-за сущей мелочи вроде красных трусишек, он бы уже побывал на приеме и даже, возможно, очухался бы.
Хотя нет, чтобы очухаться, надо было заплатить штуку европейских денег. А ее у Жданкова не было.
Но не это важно. Важно, что Жданков о приеме договорился, а потом на него не пришел.
Ну и что?! В нормальной клинике – как? Не пришел – звонишь и перезаписываешься. А тут… не пришел Жданков – и больше на вызов с его номера не отвечают. Прямо какие-то драконовские законы! Мало ли что с челом могло произойти? Упал, очнулся, гипс, заболел, умер…
Ну, не умер, конечно, а, там, дела какие-то неотложные, ну, не знаю что…
И его мигом лишили доступа к целительнице.
Очень интересно!
– Заболел, умер… – повторил Мокрушин вслух задумчиво.
А что, если… а что, если целительница каким-то образом узнала, что Жданков умер?! Каким? Ну, это вопрос второй. Случайно услышала от их общих знакомых… может, у нее друзья на Оранжерейной живут. Или увидела в новостях… наверняка об этом случае в новостях говорилось! Да, вполне может быть. Итак, она узнала, что ее возможный пациент выбросился из окна, и его номер заблокировала, чтобы ее не беспокоила звонками полиция, к примеру, если им в руки попадет мобильник покойного и начнется проверка его контактов. Кроме этого номера в памяти телефона, нет никаких свидетельств того, что Жданков с целительницей общался. И если ее кто-то спросил бы об этом звонке, она вполне могла бы ответить, что человек ошибся номером, позвонил ей случайно – и она к его персоне не имеет никакого касательства.