Мужчины в ее жизни

Джиллиан Алекс

– И что ты видишь? Развратного, испорченного и больного всеми стадиями звездной болезни почти пожилого мужчину с раздраженными от кокаина ноздрями и намечающимся брюшком? Может, ты думала, что я сижу здесь, обколотый героином, в окружении молодых актрис, и пожирающий руками омаров?
– не смотря не сарказм, в голосе Дугласа не было злости или желания подразнить ее. Он просто задавал вопрос. И ждал, что она на него ответит.

– Я вижу взрослого и серьезного человека. Задумчивого, закрытого, немногословного и очень нуждающегося в отдыхе.
– с улыбкой сказала Джиллиан.
– Никакого брюшка, героина и актрис. Разве, что симпатичная леди Ванесса, но ее здесь уже нет. И ты однозначно не страдаешь

звездной болезнью. Никаких следов завышенной самооценка тоже не наблюдается. Ты просто стал старше. Деловой человек, погруженный с собственный внутренний мир. Как тебе удается выдавать по два фильма в год? И я читала, что ты сам пишешь сценарии, но тогда, я, вообще, не представляю, когда ты спишь и ешь!

– Очень редко.
– скупо улыбнувшись, признался Колин.
– И, честно говоря, я иногда принимаю запрещенные препараты, чтобы на засыпать на ходу, но ничего серьезного. Я держу под контролем свою жизнь, здоровье, работу. А насчет сценариев, я не сам пишу их. Я объясняю отобранной команде сценаристов основную идею, цепочку событий и главный смысл картины, а они пишут. Я отбираю то, что мне нравится, и снимаю фильм.

– Как все сложно для меня. У тебя очень интересная жизнь.
– в лице Джиллиан читалось восхищение, даже зависть.
– Столько удивительных людей вокруг, знаменитости, студии, съемки в разных странах.

– Ты права. Я полностью погружен в работу. Но вариться в этом котле не так легко, как говорить. Иногда бываю настолько обессиленным, что не добираюсь до трейлера, и засыпаю прямо в кресле на съемочной площадке. А постоянные войны с инвесторами, заискивания перед продюсерами, выбивание выгодных контрактов у студий. Порой хочется послать все к чертям и укатить на Багамы, прихватив пару старлеток, и полгода проваляться на золотом песке, вдыхая аромат моря и попивая коктейли.

– Ты сейчас что-то снимаешь?

– Нет. Готовлюсь. Можно сказать, я в размышлениях. Думаю, покончить с унылым кино. Снять что-то энергичное. Триллер или мистику. Но ничего толкового не идет в голову. Может, придется поработать по готовым сценариям. У меня в номере их десятки пылится. Никак не могу себя заставить взяться за дело.

– Тебе нужно отдохнуть, расслабиться.
– мягко посоветовала Джил, тревожно разглядывая изможденное лицо.
– Багамы - хорошая мысль.

– Думаешь?
– Колин выдохнул, покачав головой.
– Ты права. Ты всегда права. Свалю к чертям из этого города ангелов.

– Вот и правильно. Не зачем загонять себя. У тебя уже есть два Оскара. Сделай паузу.
– Джиллиан потянулась к своей сумочке, небрежно брошенной на стол и достала телефон.
– Ого, уже полночь.

– Золушке пора возвращаться к прекрасному принцу?
– иронично усмехнулся Дуглас, щелкая зажигалкой зажатой губами сигаретой.

– Ты все перепутал, милый. Золушка убегает от прекрасного принца, чтобы вернуться в злобной мачехе.
– бросив телефон обратно в сумочку, с лукавой улыбкой сообщила Джиллиан.

– И как, злобная мачеха, не будет тебя искать? Может, тебе пора? Ты не стесняйся.
– резко проговорил Колин, выдыхая клубы дыма.

– Если ты меня не гонишь, то я еще немного поболтаю со старым знакомым. Кстати, как твои дела на личном фронте. Жениться не собираешься?
– изобразив полнейшее равнодушие на лице, буднично спросила Джиллиан. Колин снова затянулся сигаретой, загадочно блуждая по ней взглядом.

– Я не создан для брака.
– пожав плечами, ответил он.
– У меня даже на интрижку нет времени. Но я знаю, что ты тоже много работаешь. Удается совмещать? И как поживает твой блестящий супруг? Все так же непростительно богат и хорош собой?

– С ним все в порядке.
– нехотя сказала Джил.
– Бизнес расширяется. Огромное количество планов, и проектов.

Париж, Милан, Лондон, Дрезден. Я его почти не вижу.

– Наверно, это тяжело.

– Вовсе нет.- отрицательно мотнула головой Джиллиан.
– Так всегда было. И как ты правильно заметил, я тоже работаю.

– Значит, ты счастлива.
– безрадостно сделал вывод Колин. Джиллиан посмотрела в его глаза.

– Едва ли мы с тобой что-то знаем о счастье, Колин.
– тихо сказала она, опуская ресницы. Она слышала, как он тяжело вздохнул, и судорожно глотнул из своего чертового стакана. Какая-то невыпиваяемая чаша, чтоб его.
– Ты всегда много пил, Дуглас.
– добавила она, но Колин проигнорировал ее последнюю реплику.

– Когда-то мы знали, что это, Джил.
– напряженно произнес он. Молодая женщина подняла на него глаза, прочитав целую гамму чувств в приоткрывшемся на минуту взгляде.
– Или нам показалось? Или ты меня не любила?

– Сколько раз я задавала себе те же самые вопросы в отношении тебя, Колин. Но я до сих пор не знаю, почему ты бросил меня тогда. И как ты мог так поступить со мной?
– в ее словах прозвучала не прикрытая боль. Колин не мог видеть ее лица, он отвернулся, пытаясь стереть из памяти этот момент, чтобы в будущем не возвращаться к нему снова и снова.

– Нет, не отворачивайся от меня. Ответь сейчас. Теперь уже ничего не исправить, так к чему лгать?
– воскликнула она с горечью. Обхватив руками его лицо, она заставила Колина посмотреть в свои глаза, переполненные душевными муками и сомнениями. Взгляд его был прямым, открытым и … холодным. Он взял ее запястья, но не отвел от своего лица.

– Неужели тебя так гложет, то, что тебя бросили? Ты за этим сюда пришла? Потешить свое уязвленное самолюбие? Увидеть, что я, как прежде готов упасть к твоим ногам?
– его слова были намеренно жестокими, нацеленные на удар прямо в сердце. Он действительно хотел, чтобы она ушла сейчас. Оставила его в покое.

– Да, что случилось?
– в отчаянье она вырвала руки и отсела от него.
– Я ничего тебе не сделала. Ни тогда, ни сейчас. Почему ты такой злой, Колин?

– А что для тебя доброта, Джи? Признание твоей красоты? Восхищение?
– Дуглас яростно вцепился в ее плечи и встряхнул.
– Лобызание земли, по которой ты ходила? Тебе нужны слова? Но, что могут слова? Как мне объяснить тебе то, что ты не способна понять, увидеть и почувствовать. Если ты задаешь мне вопросы сейчас, то ты ни черта не понимаешь. Весь мир понял, даже эта девушка… Тина. И мои друзья, стоило им взглянуть на тебя. И только ты продолжаешь спрашивать. Никакой я не талант, если до сих пор остаются те, кто не догадывается, о чем мои фильмы. Я столько сил и времени потратил на то, чтобы сказать тебе, но не словами, а так, как умел, как был способен, не причиняя никому боли, кроме самого себя. Я говорил с тобой с экрана, неужели ты не почувствовала? Три года? Да, для меня не было никаких трех лет. Я каждую минуту своей жизни посвятил тому, чтобы научить тебя верить и слышать. После каждого отснятого эпизода, я представлял тебя, сидящую в зале кинотеатра, и думал, как ты отреагируешь на тот или иной фрагмент. Я посылал тебе сотни знаков, закодированных фраз, которые только мы могли понять, я обращался к тебе через интервью в журналах, с экранов телепередач. Не было ни одной фразы, ни одного поступка, который бы я не рассматривал с двух позиций - твоей и моей. Да я хотел, чтобы ты мной гордилась, но еще больше я хотел, чтобы ты поняла, то, что я делал, все, что я делал, было только для тебя. Ты спрашиваешь, как я мог так поступить с тобой? Но разве я не ответил? Я дал тебе сотни ответов, только ты не увидела ни одного. Вот, что делает меня злым и усталым. Все бесполезно. И безнадежно. Мы живем в разных мирах, даже, если сидим на одном диване.