Мужчины в ее жизни

Джиллиан Алекс

– Не говори меня, что я глухая и слепая, Колин.
– холодно глядя на него, ожесточенно ответила Джил, скидывая со своих плеч его руки.
– Я видела, и понимала. Но ты прав, мы разные, и я далека от мира тонких ощущений и прозрачных намеков. Все твои фильмы - прекрасные и печальные, очень глубокие, отражающие борьбу противоположностей в неблагополучно сложившихся обстоятельствах, полностью раскрывающие тему проблемы выбора между духовным и материальным. Но это не про нас. Это не реальность. Потому что в реальности все обстояло иначе. Я приехала из Нью-Йорка посреди ночи и застала тебя, накаченным наркотиками в компании голых шлюх. И ты не соизволил объясниться, ты просто сказал мне, что наши отношения закончились, без объяснения причин. И мне сейчас хотелось бы узнать эти причины, а не намеки на высокие чувства и разбитые сердца, о которых проповедуют твои фильмы. Может быть, я груба, невежественна и банальна, но предпочитаю человеческий язык языку жестов. И не надо

на меня смотреть снисходительным взглядом. Я не одна из твоих поклонниц, с жадностью впитывающая каждый вздох или загадочную улыбку. Ты для меня не звезда экрана, и не зазвездившийся режиссер. Ты тот парень, который сначала научил меня радоваться жизни, а потом изменил мне, предал и растоптал все, что у нас было. И к чертям твои фильмы, если ты сделал это ради них. Если для того, чтобы успешно творить, тебе необходимо страдать….

– Замолчи, Джил.
– оборвал ее Колин, потеряв терпение. Он потер свои виски, в которых пульсировала ноющая тупая боль. А когда снова посмотрел на нее, то был уже совершенно спокоен.
– Не поздновато ли для объяснений, Джи? Ты вышла замуж. Ты успешна. Твоя жизнь устроилась. Зачем сейчас ворошить прошлое?

– Я должно быть совсем свихнулась, раз явилась сюда.
– закусив губу, Джиллиан обхватила себя руками. Хотелось плакать.
– Ты живешь в мире иллюзий, как и Даниэль. А я так больше не могу. Мне нечем дышать, Колин. Я не хочу жить. Я его ненавижу, а тебя не узнаю. И это все, что я знаю. Все, что важно для меня сейчас.

– Но ты вышла за него замуж.
– безжалостно напомнил Колин.
– Ты сделала это. По своей воле. Не я вел тебя к алтарю. Это был твой выбор.

– У меня его, вообще, не было.
– крикнула Джил в тщетной попытке достучаться до его здравого смысла. Парочка за соседним столиком вопросительно посмотрела на них. Она выдавила из себя улыбку и добавила уже тише.
– Даниэль ни кому не оставляет выбора. Никогда. Иначе он не получил бы все, что имеет сейчас. Он знает все рычаги, на которые нужно надавить. У него комплекс Бога и сверхъестественная власть над сознанием людей. Он кукловод, а я марионетка. Я так хотела вырваться из плена, но он каждый раз возвращал меня. Я наивна, слаба, но я просто человек, женщина, нуждающаяся в сильном плече. И я не ищу себе оправданий, потому что попала в силки, которые сама и расставила. Очень долго мне казалось, что именно я веду, что я диктую правила. Я действительно думала, что использую его, чтобы пробиться в мир, в котором для той, что я была до встречи с Фонтейнами, не было места. И я даже стала чувствовать угрызения совести от того, что манипулирую человеком, который искренне любит меня. И его измены я прощала по этой же причине. Несчастный нелюбимый Даниэль искал утешения в чужих объятиях. Сейчас я понимаю, что он все время играл со мной, обвиняя меня же в своей лжи. По какой-то неизвестной причине этот человек решил, что я должна принадлежать ему. Когда-то ему была нужна моя любовь. Сейчас он согласен на любые условия.

– Я должен пожалеть тебя?
– дерзкая циничная улыбка тронула губы Колина.
– Но мне жаль не тебя, Джи. В том, что ты сломала свою жизнь, только твоя вина. А Фонтейн просто фанатик. Или идиот. Но он не виноват, что ему попалась не та женщина.

– А что я должна была делать?
– губы ее задрожали от подобной жестокости со стороны Колина. В его словах не было и капли лжи, и от понимания этого становилось еще больнее.
– Ждать тебя под дверями номера, пока ты развлекаешься со своими шлюхами? Или уйти в монастырь? Или писать тебе бесконечные электронные письма? Или снять кино о том, как я сильно любила тебя? Я ничего не понимала, Колин, кроме того, что ты больше не хочешь видеть меня. Ты сказал, что между нами ничего не было, и у меня не было причин не верить тебе. Я не такая сильная, как ты. Я не уверена, ни в чем не уверена. Моя жизнь кажется мне бессвязной вереницей событий, лишенных всякого смысла. Когда-то у меня была цель, была мечта, но и она оказалась слишком низменной и приземленной. Ты был единственным правильным человеком. Тем, при воспоминании о котором теплеет на сердце. С тобой мне было хорошо. У меня был дом, была надежда, была семья. Ты и представить не можешь, насколько счастлив и богат. У тебя хорошая семья, прекрасные любящие родители, и пусть они не идеальны, но они живы и заботятся о тебе, у тебя есть сестра, готовая вступиться за тебя и поддержать и тихие семейные посиделки, и пирог на день благодарения, и твои друзья, понимающие с полуслова, а у меня только Даниэль и разбитые мечты. Я совершила кучу ошибок, я хотела играть мужчинами, но они опередили меня. И только от тебя мне ничего не было нужно, кроме любви и заботы и того ощущения покоя и радости, что ты мне давал.

– Ты ничего не понимаешь.
– отчаянно прошептал Колин. Упершись локтями в колени, он закрыл ладонями лицо, и несколько долгих минут просидел так. А потом отнял руки и посмотрел на нее потерянным взглядом.
– И что мне делать сейчас?

Джиллиан пожала плечами. Откуда ей было знать? Удивительно, но сказав сейчас друг другу так много,

они совершенно не сдвинулись с мертвой точки, оставшись такими же незнакомцами, что и час назад. Джил не знала, что еще сказать или сделать, чтобы изменить это, чтобы приблизится и снова почувствовать тепло, и научится смеяться. Она смотрела на него - чужого, закрытого от нее черными волосами, упавшими на лицо, перевела взгляд на его руки, подпирающие подбородок - напряженные и сильные руки с двумя новыми татуировками на внешней стороне запястий. Какой-то черно-красный орнамент. Колин выпрямился, отбрасывая спутавшиеся неровно остриженные волосы назад, вскидывая голову. Несколько пуговиц на льнущей к телу шелковой рубашке расстегнулись. Джил нервно сглотнула, поняв, что татуировка, начинаясь на запястьях, тянется вдоль всех рук и заканчивается змеиным кольцом вокруг шеи. Она никогда не понимала людей, выбивающих рисунки на своей коже. Но с Колином Дугласом всегда и все обстояло не так, как с другими. Неуверенно протянув руку, Джиллиан коснулась кончиками пальцев до темного рисунка на напряженной шее Колина. Это не было похоже на петлю или удавку, скорее, на готическое украшение, какое-то жуткое ожерелье с заостренными зазубренными краями.

– Что это такое?
– спросила Джил, с любопытством разглядывая интересный и сложный для нанесения на кожу орнамент, она сдвинула в сторону ворот рубашки, чтобы убедиться, что татуировка расползается вниз по плечам.

– Помогает мне чувствовать, что я еще жив. Мне накалывают его уже два года. И он еще не закончен.
– пояснил Колин, опуская голову и наблюдая за ее пальцами, мягко касающимися его плеча.

– Его?
– не поняла Джил.

– Дракон. Огромный красный дракон. С черной чешуей и желтыми глазами. Здесь на шее….
– Колин обхватил горло руками, посмотрев на Джил. Его губы улыбались мрачно и отстраненно.
– Его лапы, с заостренными когтями. Он держит меня очень крепко. Здесь - Дуглас чуть сильнее сжал свою шею.

– И здесь - он указал на область внизу живота

– А тут … - он накрыл ладонью пальцы Джиллиан.
– Шипы от его крыльев.

– А где сам дракон?
– глаза ее ошеломленно расширились, когда она попыталась представить тело Колина, сплошь покрытое жуткими узорами.

– На спине. Кто-то считает, что он выглядит так, словно поглощает меня или впился в меня, но я предпочитаю думать, что мой хищник меня обнимает. Я медленно, но уверенно совершенно сливаюсь с ним.
– Дуглас взял ее пальцы и повертел в своей ладони.
– Я - ходячее произведение искусства и стараясь не раздеваться на людях. Это зрелище не для слабонервных.

– Ты сумасшедший, Колин.
– покачала головой Джил, вздрагивая, когда он коснулся губами внутренней стороны ее ладони.
– Тебе могли занести инфекцию. Это так опасно.

– В этом вся Джиллиан.
– Дуглас лениво улыбнулся, поглаживая подушечками пальцев ее запястье. Ее пульс бешено бился, я он не мог этого не почувствовать.
– Я намекаю ей на то, что не прочь показать своего дракона, а она рассуждает об инфекциях.
– грубый намек, прозвучавший в словах Колина, должен был неприятно покоробить, но она ощущала только пьянящее возбуждение. Она еще надеялась, что сможет вырвать его из лап дракона, хотя бы ненадолго. Не сводя с нее мучительно-чувственного взгляда, Дуглас дотронулся языком до сильно бьющейся жилки на ее запястье. Его глаза остановились где-то в области шеи Джил, скользнули ниже на судорожно вздымающуюся грудь с четко очертившимися сосками, натянувшими тонкую ткань. А потом снова пристально стрельнул в глаза пронзительным все понимающим взглядом. И Джил видела, что он размышляет, думает и взвешивает, стоит ли… Это было унизительно.

– Ты поднимешься со мной в номер?
– наконец спросил Колин чувственным томным голосом, от которого мурашки побежали по телу Джиллиан. Как они пришли к подобному завершению внезапной встречи? Или другого итога просто и не могло быть? Она вспомнила каково это, чувствовать его губы повсюду, изощренные, умелые, сладострастные, и его тело, сильное, мощное, ненасытное и в тоже время очень нежное и щедрое. У нее не было плохих любовников, И Колин не был лучше, просто он был другим, особенным. Она любила его….

– Да.
– сказала она тихо. Колин наклонился к ней, захватывая ее губы в плен своего рта. Она глухо застонала, встречая робким прикосновением его язык. Это был властный, сильный и глубокий поцелуй. Колин безжалостно сминал ее губы, приникая к ним снова и снова с жадностью изголодавшегося. Он не принимал ее стеснения, отметал любой намек на неискушенность или робость, его рот и язык жестко и уверенно напоминали ей, как это было у них, и как должно быть сегодня. И Джил потянулась этому неуемному и разгорающемуся все ярче и ярче огню. Его руки тронули его лицо, легко и нежно скользнув по четко выраженным скулам, тонким изогнутым бровям, обхватили лоб, откидывая его голову назад и прижимаясь к нему все крепче и ближе. Она зарылась пальцами в его жесткие волосы, взлохматив их и оставив в покое. Ее губы уже болели от безжалостного натиска, и она разорвала поцелуй, пытаясь отдышаться. Они, смотрели друг на друга потемневшими глазами, возбужденные и задыхающиеся.