Мужей много не бывает
Шрифт:
– Каким образом? – выскочил у меня туповатый, на мой взгляд, вопрос.
– Он ей прощает все!.. Все, понимаешь?! Все, кроме измены. Она верна ему, как чеченка. Она не смеет ни на кого взгляда бросить, а ты про своего кобеля-мужа...
– Как давно они вместе? – Это была последняя робкая надежда. Последний пробный камешек на тот случай, ежели Дашка живет со своим любимым вместе чуть меньше года.
– Пять лет! – с инквизиторским пришепетыванием выдала мне жестокая тетка и с гадкой бессердечностью пригвоздила: – Будь уверена: к завтрашнему утру ты – труп!..
Глава 8
Машины
Черт с ней, с машиной, в конце концов. Кротов давно предлагал мне купить что-нибудь стоящее. Что-нибудь достойное меня. Почему не воспользоваться случаем и не перекрутить трагизм данной ситуации себе во благо? Лишь бы выбраться из этого города. Лишь бы успеть выбраться. И хотя желание встретиться с Дашкой во мне и не умерло до конца, благоразумие на сей раз все же пересилило.
Потолкавшись по рынку и съев тощую булочку с сосиской, обильно сдобренной кисловато-приторным соусом, я, порасспросив у местных торговцев координаты, ходко двинулась в сторону вокзала.
Расположен тот был в северной части города, возвышаясь трехэтажным бетонным пустующим строением. Первое, что меня не могло не насторожить, так это отсутствие пассажиров. Привокзальная площадь была пуста, если не считать пары-тройки бродяг, облюбовавших для спанья местные скамейки. Шелудивых псов, дерущихся из-за кости непонятного происхождения, и одинокого паренька в кепке с большим козырьком, что сидел с торцевой стороны здания на штабеле почерневших досок.
– Билетов нет, не видишь, что ли?! – озверела от одного моего вопроса кассирша, высунувшись в оконце едва ли не по пояс. – Их и автобусов-то нет!
– А поезда? – брякнула я, мало надеясь на ответ.
Бабища вытаращила на меня водянистого цвета глаза в яркой фиолетовой оправе, сооруженной сухими тенями, пошевелила беззвучно губами и с такой силой шарахнула маленькой дверцей оконца, что я всерьез испугалась за тонкую фанерную перегородку, отделяющую кассу от зала для транзитных пассажиров.
– Черт, черт, черт!!! – Я заметалась по залу, начиная вспоминать все, сказанное мне Лариской.
Подруга никогда не отличалась скудоумием и отсутствием интуиции, но на сей раз просто превзошла самое себя, попутно переплюнув знаменитую Вангу.
– Либо ты вернешься завтра к обеду, – обрекла она меня накануне, целуя в лоб на пороге своей квартиры, – либо не вернешься никогда! Не езди, я прошу тебя...
Я уехала. К обеду, ежу понятно, я не вернусь. Значит, не вернусь никогда.
Выскочив на улицу и несколько раз обогнув здание вокзала, я вдруг поняла, отчего это кассирша так взъярилась. Поезда в здешнем захолустье как средство передвижения были не предусмотрены. Не было их. Как не было ни тупиков, ни гниющих на них старых вагонов, и самое главное – не было самих
Город стоял вдали от железнодорожных путей, автобусы и другой вид общественного транспорта не ходили в силу разверзшегося над местной географической точкой энергетического кризиса. Убраться из этого города другими средствами не представлялось возможным, потому как мою тачку экспроприировали, а никто подобную дуру себе в попутчики не возьмет. Посему выходило, что жить мне оставалось действительно до утра. Если до утра, конечно.
Заметив неподалеку от бетонного бесполезного монстра островок зеленой травы, я побрела к нему и тут же обессиленно рухнула на пятую точку. Джинсы с кроссовками запылились от долгой беготни по городу. Ступни ныли от непривычно протяженного расстояния, покрытого мной сегодня. Так же ныло все внутри. Ныло не столько от усталости и страха перед неизбежным возмездием за мою глупость и упрямство, которое накаркали мне Лариска и продавщица семечек, сколько от сознания изначальной бесполезности моей затеи. Ладно бы было за что пострадать, а то...
Притащиться в такую даль, сразу же нарваться на неприятности и сыграть в ящик, даже не насладившись ощущением своего триумфа и видом поверженной врагини.
Тоска...
Я снова безрадостно окинула взглядом привокзальную площадь, и вдруг ни с того ни с сего взор мой выхватил из общей безрадостной картины паренька в бейсболке.
Он сидел, подобрав ноги в драных кедах, и что-то тихонько нашептывал. Не похоже было, чтобы он кого-то ждал, да и кого он мог ждать в этом забытом богом месте. Складывалось ощущение, что он сидит тут давно без видимой цели, но уходить не собирался. Я решила проверить.
– Че сидишь? – с ходу налетела я на него, остановившись примерно в метре от объекта своего интереса.
– Да хоть че! – Он многозначительно хмыкнул и лениво сцедил слюну через верхние редкие зубы. – Любой каприз... За твои бабки...
Вот так вот вам! Ни много ни мало!
Я опустилась рядом с ним на доски и решила уточнить:
– Так уж и любой?
– Ну!
– А пушку слабо?
Он даже не смутился. Не вздрогнул, не ужаснулся, не кинулся бегом прочь от меня. Просто запустил руку куда-то в груду досок, извлек оттуда какой-то предмет, завернутый в грязную тряпку, и, развернув его, с заметным обожанием в голосе произнес:
– Револьвер. Коллекционная модель. Всего полштуки. К нему пять патронов. Будем брать?
– Да, – кивнула я и, не спуская глаз с незнакомца, полезла за деньгами.
Если честно, то в этот самый момент я осатанела от самой себя. Я смотрела на конопатую переносицу парня, на его коротко обгрызенные ногти, на ушастую белобрысую голову и ужасалась своему спокойствию.
Мало же мне понадобилось времени, чтобы докатиться до состояния подобного душевного окостенения и паскудного равнодушия при созерцании творящегося вокруг зла. Ведь то, что сейчас должно было свершиться, было злом. Страшным злом. Я месяцы и годы своими собственными руками вытаскивала из пропасти таких вот лопоухих идиотов. Накачивала им мозги сказками о том, что добро всегда побеждает зло. Собирала их вокруг себя, как наседка, и квохтала, квохтала без умолку. А теперь я опрокидывала на лопатки собственную идею спасения мира и топила, топила ее в дерьме, именуемом жизненно важной необходимостью.