Мужская работа

Казаков Дмитрий Львович

— Вот ты чего башкой крутишь, — сказал он. — Не бойся, тут нет наблюдения. Подумай, кто чинит сенсоры, когда они ломаются?

— Ну и что? Кто-то увидит меня с тобой и стукнет! Если не Геррату, то Лиргане!

И я рассказал ему о беседе с центурионом.

— И вообще мне надо бы вымыться, пожрать и на койку упасть, — добавил я. — Расслабон еще кончился…

— Я бы дал, но ты мне нужен в сознании, — серьезно отозвался Диррг.

— Нужен? Работать я сейчас не в состоянии, чтоб я сдох.

— Послушай меня, — он положил тяжелую руку мне на плечо, и

я даже через броню ощутил, что та мелко подрагивает, осознал, что сержант много бледнее обычного, и это неестественно даже для шаввана, что мешки под его глазами снова набрякли, а сами глаза потемнели, и все это значит, что он сейчас испытывает, скорее всего очень сильную боль. — Ты, Егор, умный чувак, не только добрый и честный… Поэтому я на тебя и обратил внимание, тогда еще, когда ты этого шестилапого засранца спас, и работал хорошо. Помнишь?

Как же не помнить?

И значит верно я догадался — Дирргу что-то от меня нужно.

Но лучше бы он сказал все это мне в другой момент, а не сейчас, когда с меня льет, а в ботинках хлюпает, когда в брюхе кишки с голоду дерутся, а ноги и спина гудят от усталости — да, стимуляторы помогли, и экзомускульные накладки сняли часть нагрузки, но семь часов беготни по лесу есть семь часов беготни по лесу.

— Да я ж не соображаю ни бельмеса, — выдавил я, расстегивая ремешок шлема. — Может потом?

— Об этой нашей встрече точно никто не узнает, сейчас на линкоре суматоха, — сержант-техник смотрел на меня серьезно, и я понимал, что ему что-то нужно, требуется нечто серьезное.

И я сдался.

— Ну, что? Только сидя, — и я опустился прямо на пол, оперся рюкзаком о стену: снимать лень, вряд ли разговор затянется до утра, а если снять, то потом снова надевать. — Говори уже, пока я в голодный обморок не упал.

— Спасибо, — Диррг грузно опустился рядом. — Я в тебе не сомневался, Егор… Ситуация такая… Мне нужно кое-что найти на «Гневе Гегемонии», я ради этого сюда и завербовался. Ведь давно гражданство получил, дембельнулся, мог дома сидеть, жену и детей радовать.

От этих слов у меня в сердце закололо — да, я бы тоже хотел дома сидеть.

— И сам понимаешь, что в одиночку это невозможно, — продолжил сержант-техник. — Линкор сам по себе город, и…

— Подожди! — я вскинул руку. — Чем я тебе помогу, если я обыкновенный боец? Выполняю приказы той же Лирганы, да еще и Геррат за мной присматривает! Никакой свободы, никакого лишнего времени, чтобы обыскивать эту огромную космолетину! Кстати, что мы ищем?

— Пока ты не согласишься, я не могу сказать. Но это очень мне нужно, очень. Клянусь седалищем Гегемона.

Диррг замолк, видимо пережидая очередной приступ боли, и со стороны прохода к лифтам донеслась брань офицера — кому-то из «тупорогих обмылков» доставалось на орехи и по щам, судя по звукам ударов.

— Ты будешь расти, наберешь опыта, станешь десятником, потом и центурионом, — продолжил сержант-техник. — У тебя будет больше свободы, Лиргана уйдет в другую часть, Геррат займется другими делами… так всегда бывает.

Я хмыкнул — это все может сбыться, но для этого

мне нужно тупо выжить. Помимо того, я не собрался делать военную карьеру на «Гневе Гегемонии», срублю бабла и домой, к Сашке и Юле.

— И я могу их отвлекать, обманывать, — добавил Диррг.

— Давай так, — веки мои были такими тяжелыми, что мне хотелось придержать их пальцами, усталость туманила мозг, обволакивала тело. — Ты это мне докажешь, и я буду помогать… сделаешь так, что у меня появится возможность, и я весь твой, с потрохами. Годится?

— Годится.

— Отлично, — я поднялся с тяжким кряхтением, словно древний старец. — А пока… Пока лучше нам не светиться вместе.

Мы обменялись рукопожатием — жест использовали все народы Гегемонии, благо ладони у всех выглядели одинаково — и я затопал в ту сторону, откуда пришел, а Диррг остался в своем закутке.

Глава 13

Огромная серо-зеленая палатка, которую мы пытались установить, сражалась с нами отчаянно, словно тайно вступила в сговор с бриан.

— Твою же перемать, — пропыхтел я, когда воткнул наконец колышек среди твердых узловатых корней.

— И не говори, — подтвердил Макс, дернул со своей стороны, и все сооружение с мрачным шелестом рухнуло, так что мы остались таращиться друг на друга над брезентовыми останками — злобно и разочарованно.

Пять часов назад нас выгнали из линкора, погрузили в транспортеры, потом оставили с кучей разного скарба на поляне и приказали разбить тут лагерь — палатки, канавы от дождя, полевые сортиры, все прочее, что делают, когда устраиваются надолго. Меня перспектива зависнуть в этом лесу с ночевкой, да не с одной, не очень порадовала.

Даже в детстве я не особенно любил все эти «выезды на природу», где комары, холодно, грязно и все такое…

— У вас пятнадцать минут! — рявкнула пробегавшая мимо Лиргана. — Потом в бой! Если не успеете, будете жить в луже!

Не знаю как, но мы справились, даже затащили внутрь спальники, коробки с сухпаями и ящики с боеприпасами. Потом нашу центурию выстроили и погнали в лес, в эту зеленую, влажную, полную шума и жизни гущу, которую я за последнее время успел возненавидеть.

Дю-Жхе скользил впереди так, словно вообще ничего не весил, густые заросли он проходил, не зацепив и веточку. Я же топал за ним как мрачный носорог, все шипы цеплялись за меня, ноги проваливались в ямы или натыкались на кочки, злобные кровососы пикировали сверху, и только спрей держал их на расстоянии.

В небе с ревом проносились самолеты, впереди громыхало — там уже шел бой. Насколько я знал, затевалось нечто большое, но нам, простым солдатам, естественно не докладывали.

Обрисуют, что мы должны делать — и то хорошо.

Потом мы наткнулись на дорогу, первую дорогу бриан, которую я видел, и стало полегче идти — серые гладкие плиты, уложенные так тесно, что в щели не протиснется трава, слегка пружинили под ногами. Уже через километр правда нас согнали на обочину, чтобы пропустить танки, грохочущие чудовища с многочисленными стволами разного калибра.