Мужская работа
Шрифт:
— Спасибо… — сказал я, вытирая рот. — Пить больше не буду. Ботва зачетная.
Вина во фляге было еще полно, но не хватало еще явиться под очи центуриона бухим в стельку.
— Не за что, — Диррг нахмурился. — Вернемся к разговору. Когда будут условия… — сержант сделал паузу. — Ты мне поможешь найти на «Гневе Гегемонии» то, что поможет мне избавиться от болезни.
Но что именно добыть — я спросить не успел, поскольку издалека донесся злобный голос Лирганы, и довольно отчетливо прозвучали слова «дерьмосос» и «Егор».
Последние
Нет, я не уверовал в Гегемона и его Святых Предков от первого до последнего. Просто казарма обрыдла мне до последнего предела, и я готов был залезть хоть в горячую зону, чтобы не видеть довольную морду Равуды.
А еще через день я в месте без свидетелей наговаривал всякую ерунду для трибуна из Службы надзора. Очень сильно рассчитывал, что ему сейчас не до меня, и что он не изучает мои послания.
Но сегодня я просто сидел в центральной молельне, у стены между колоннами, и слушал тишину. Потрескивали лампадки, приходили и уходили разумные — кайтериты, шавваны, гирваны, вилидаро и другие — а я пялился перед собой, вслушиваясь в чужие молитвы и считая дни, оставшиеся до завершения контракта.
В голове у меня все несколько спуталось, но по всему осталось немного, около трех недель. Выжить, не дать себя убить Равуде, не дать себя убить бриан, и я вернусь домой, а к тому времени и Сашке операцию сделают, она будет здоровой, веселой, радостной, настоящей.
Как я хотел поговорить с домом… но тиззгха на «Гневе Гегемонии» не появлялись.
Я спросил у Йухиро насчет следующего сеанса связи, тот скривился, обругал нелюдей «созиданиями отвратными», и заявил, что они работают по внешнему договору. Как я понял, Гегемония нанимала их на аутсорс, ну а обладатели чешуйчатых плащей забивали на свои обязанности, когда только могли, ссылаясь на технические трудности.
Все как у людей.
Неожиданно вспомнилась Диль — такой, какой она была тогда на болоте, с текущей изо рта кровью, стоящая на коленях; настроение тут же испортилось, я забыл о нелюдях-торгашах, и о том, что они вживили мне в череп.
На легкие шаги я головы не повернул, и тут передо мной оказалась Юнесса.
— Ты? — я отшатнулся. — Уходи.
— Нет, — она тоже села на пол, скрестив ноги. — Я пришла умолять о помощи, ага.
Сначала Диррг, теперь она? Я им что, Супермен в трусах навыпуск?
— Я не могу тебе помочь, — я собрался встать, но Юнесса положила руку мне на колено, как тогда, на складе, и это прикосновение подействовало на меня как парализующий укол.
— Спаси меня от Равуды, Равуды! — горячо прошептала она, склоняясь ко мне.
Нет, я не буду смотреть на ее грудь, что так призывно колышется под майкой!
— У меня жена… — прохрипел я, пытаясь вызвать из памяти образ Юли, вспомнить, как мне хорошо с ней.
— Да, я знаю, я не пальцем деланная, — Юнесса гладила меня по бедру, все настойчивей и настойчивей. — У тебя жена. У тебя ребенок. Ты к ним вернешься, ага. Только пока ты здесь, помоги мне.
Я мог представить Юлю, ярко и живо, но что такое
— Чем я могу помочь, чтоб я сдох?
И как назло, в этот момент в святилище не было никого, хотя я бы обрадовался даже Лиргане!
— Избавь меня от Равуды! Он тебе враг, он убил Диль! Он побил тебя! Я знаю!
Я собрал всю силу воли, схватил ее ладонь и убрал со своей ноги, но вот собственную руку отдернуть не смог, Юнесса вцепилась в нее, точно краб в весло, и я не стал бороться.
— Почему ты тогда лижешься с ним, спишь с ним? — в голове замелькали соответствующие картинки, и я обрадовался, что злость поможет мне справиться с сексуальным влечением.
Но как бы не так!
Нет, я не буду смотреть на ее грудь!
— Мне противно это и отвратительно, но я не могу иначе, — Юнесса всхлипнула. — Мужчины в нашем мире доминируют, но женщина может выбирать… возбуждая и стравливая между собой лучших, самых сильных. Я ненавижу эти обычаи и привычки! Только не могу от них избавиться.
Ярко-синие глаза смотрели искренне, и мне очень хотелось ей верить, очень хотелось. Только вот что это меняло — пусть она вела себя так не ради потехи за мой счет, а следуя каким-то там обрядам ухаживания, принятым у занга, что с того, зачем мне с ней связываться, осложнять себе жизнь?
Мне нужно выжить, протянуть эти три недели, вернуться домой, спасти дочь!
— Ты хочешь, чтобы я его убил?
— А ты не хочешь его убить? Ага? — Юнесса тряхнула кудрявой гривой, ноздри ее раздулись, глаза сузились. — Да, я виновата перед тобой. Я знаю. Ну так накажи меня. Сделай со мной все, что хочешь.
И не успел я вякнуть «нет», как она положила мою руку себе на грудь и сжала. Острый сосок пощекотал мне ладонь, а во второй я вцепился уже сам, стиснул посильнее — пусть знает.
— Аххх… — выдохнула она, корчась и вздрагивая.
— Уйди… — не знаю как, но я сумел произнести это слово. — Не искушай меня… Люди же тут…
— А мы спрячемся!
Юнесса потянула меня вверх, и я вскочил, напряженный, налитый, готовый к бою. Мелькнула мысль, что мы сейчас отправимся в молельню Возвышенной Бабушки, где Крыска попыталась сделать мне минет, и нас застукала центурион.
Девушка потащила меня в другую молельню, где я раньше не был, и вскоре мы очутились пред ликом другого предка, облаченного в броню вроде нашей, только украшенную, и с длинным мечом в лапе. Тут оказалось пусто и темно, ни одной лампадки.
— Накажи меня, накажи… — зашептала она, прижавшись ко мне. — Все, что хочешь!
И какой мужчина устоит перед такими словами?
Извини, Юля, но развратник я страшный!
— На колени, — выдавил я.
Юнесса послушно упала на четвереньки, повела бедрами, оглянулась через плечо. После этого я словно сошел с ума и вцепился, точно клещ, в горячее и сильное молодое тело. Получилось грубо, она застонала, но я не остановился, а еще дернул ее за волосы, сильно, до боли.