Мужская работа
Шрифт:
Но никто не спешил на помощь, и в какой-то момент накатил страх, что меня просто оставят тут…
Я дернулся, и принялся шарить вокруг — если что, придется вылезать самому. Угловатым предметом оказалось чем-то вроде ящика, внутри которого обнаружились грушевидные тяжелые штуковины. Когда я сжал одну из них, она вспыхнула белым светом и я мгновенно ослеп, заслонил глаза свободной ладонью.
Когда из-под век исчезли багровые пятна, я осторожно рассмотрел находку: металлический набалдашник, деревянный
— Что у тебя там? — донесся сверху голос Йухиро, и я невольно вздрогнул.
Глянув вверх, я обнаружил на краю ямы голову десятника — наверху вовсю светало, и тьма сохраняла власть только внизу, под землей, в округлой комнате, где я находился.
— Вот! — я поднял фонарик и показал, как работает находка.
— Там он? Живой? — второй голос, куда менее дружелюбный, принадлежал Лиргане. — Пусть сидит пока. Потом вытащим.
— Большой поселок, — сообщил Йухиро. — Но он давно заброшен, неясно почему.
И не успел я произнести хотя бы слово, как десятник исчез.
«Потом вытащим!» — сердито подумал я, и торопливо погасил брианский фонарь. Не попусти Гегемон, объявится на краю ямы Равуда, и расстреляет меня, точно кролика в ловушке.
Но надо поискать вход…
Помещение, где я находился, заполняли ящики разного вида и размера, почти все поломанные, разбитые, набитые всякой требухой, покрытые пылью, грязью и плесенью. Начинались из него три прохода, но первый заканчивался тупиком, второй был завален, а вступив в третий, я обнаружил настоящий лабиринт, где заблудился бы и Минотавр, и решил туда не соваться.
Только в самом крайнем случае, если меня и правда забудут.
Я просидел в яме с час, наверху совсем рассвело, когда послышались шаги, и вниз заглянула Лиргана.
— Все сидишь, рыжий? — спросила она. — Что сделаешь, чтобы я тебя вытащила?
Я вспомнил ее обещание — «ты будешь лизать мне ботинки», и внутренне содрогнулся.
— Дело такое… — протянул я. — Что угодно.
— Больше не скажешь мне «нет»? — голос ее звучал почти игриво.
— Э… не… — я вовремя одернул себя. — Не скажу.
— Тогда лови, — вниз с шорохом заструилась веревка. — Привязана к дереву крепко. Поэтому не воняй и вылезай.
Я подергал, убедился, что веревка на самом деле не провисает, и полез вверх. Оказалось зверски неудобно карабкаться, когда за спиной у тебя рюкзак, а на плече автомат, я ободрал ладони, несмотря на перчатки, и с тяжелым выдохом перевалил через край ямы.
— Вставай, — приказала она. — И раздевайся.
Мне до зуда на языке захотелось послать ее, как в прошлый раз, но я обещал не говорить «нет»… Кроме того, можно засунуть в жопу собственную гордость, ведь речь идет
Я скинул рюкзак, расстегнул застежки на бронезащите, принялся стаскивать пропотевшее обмундирование.
— До полудня мы точно просидим тут, — сообщила Лиргана, разглядывая меня. — Поселок большой, своды частью обрушились, если что, тут можно спрятаться, да и обороняться удобно… Не тормози!
Я обреченно потащил вниз трусы.
— Вот так, хорошо, — она подошла вплотную, холодная ладонь сжала мои причиндалы. — Тебе ведь нравится моя грудь? Можешь пощупать ее… Не стесняйся… Сильнее…
Центурион тоже была без брони, и три выпуклости под одеждой можно было различить без труда.
Я сжал две крайние, ощутил под рукой упругую плоть, и моя собственная плоть восстала — я вымотался, как дюжина собак, я ужасно хотел спать, я ненавидел эту женщину, и одновременно я ее хотел!
Она ласкала меня умело, профессионально, ее губы были рядом, и я дрожал не от холода или стыда, от страсти.
— Трахнешь меня? Трахнешь? — спросила Лиргана насмешливо.
— Даа… — прохрипел я.
Содрать с нее все, завалить прямо тут, взять сзади, пожестче, одной рукой за волосы, чтобы эта сучка…
— А вот и нет, — она дернула рукой и отступила в сторону. — Теперь он твой.
Я не сразу понял, к кому относятся эти слова, но повернул голову на шорох листвы, и обнаружил Равуду.
— Для начала я отстрелю твой торчащий хрен, — сообщил он с довольной улыбкой. — Потом отрежу тебе яйца и заставлю их съесть… А дааальше… мы посмотрим. О, да-да…
Мы? Они что, теперь вместе? Сладкая парочка спелась?
— Можешь хотеть меня сколько угодно, рыжий, но я нашла себе мужика получше, — Лиргана обняла Равуду за плечи, облизала его ухо, глядя на меня плотоядными, злобными глазами.
Я обреченно вздохнул.
Вот значит как мне предстоит умереть — голым, без оружия в руках, на планете черт знает в какой галактике, которую может быть с Земли не видно в самый большой телескоп… Может быть, на «Гневе Гегемонии» не узнают о моей смерти, перечислят остатки денег и у Сашки все будет хорошо?
Остается надеяться на это.
Равуда шагнул ко мне и пнул меня в пах коленом, прямо по напряженному члену — я не завопил каким-то чудом, но упал на колени, мир вокруг померк.
— Приходи в себя, давай-давай. Я хочу, чтобы ты ощущал все-все, все мучения. Поверь мне, я знаааю, что такое мучения, а теперь и ты узнаешь… — в голосе Равуды мешались ненависть и радость, предвкушение и невероятная тоска.
Я вдохнул поглубже — плюнуть ему в рожу напоследок, что ли.
— Остановитесь, вот имя Колеса Воплощения! — я дернулся от внезапно родившейся надежды.