Мужу доверяй, но о себе не забывай, или Как при разводе не остаться на улице

То, что альтруистку Воздвиженскую зовут не Надежда Константиновна, а Татьяна Петровна, все окружающие считали сущим недоразумением. Татьяна без конца давала повод друзьям по-доброму подшучивать над своей преданностью мужу. Все свободные поверхности на полках шкафов и стеллажей были заставлены большими и маленькими, глиняными и пластмассовыми, белыми и разукрашенными фигурками Владимира Ильича и различными атрибутами Октябрьской революции — пионерскими значками, флажками с лозунгами, декоративными тарелками, на которых были нанесены изображения с советских агитплакатов. Ей нравилось быть Надеждой Константиновной. Она испытывала удовлетворение, слыша, как знакомые в разговоре с ее любимым мужем Виталием называли ее, Татьяну, не иначе как «соратница». Более точного определения для этой женщины и ее вклада в развитие и личности, и бизнеса своего супруга найти было нельзя. Когда Таня влюбилась в Виталия, он был молод, горяч и привлекателен. А то, что он жаден, жесток и расчетлив, спустя двадцать лет явилось настоящим открытием. Он ушел от жены, провернув

Виталий владел в Москве издательским домом. Начиналось все, когда восторженный молодой поэт и филолог Воздвиженский бегал по конторам в надежде отыскать «своего» издателя. Постепенно мечты прогреметь самому на всю страну как певцу новой России начали затухать и, в конце концов, исчезли сами собой. Виталий обнаружил в себе способности менеджера, координатора. Его увлекло самиздатовское дело: перепечатывание творений злободневных, а потому опальных, талантливых авторов, организация встреч, подпольных кружков, участие в рок-концертах, сама эта аура андеграунда. Жизнь казалась наполненной великим смыслом, а фактически в ней были адреналин, портвейн, поклонницы и проблемы с милицией. До тех пор, пока в жизни Виталия не появилась соратница Татьяна. Она изменила траекторию движения Виталия во Вселенной и придала ему ускорение для нового, продуктивного дела, которое стало делом жизни.

Будущие стилист-парикмахер Таня и перспективный лидер самиздатовского движения Виталик учились в параллельных классах, жили в соседних домах и в школе друг на друга не обращали внимания. Да и спустя несколько лет, в момент начала их романа, у них было мало общих интересов. О том, что такое «субкультура», Таня могла лишь догадываться: ее подруги по училищу говорили лишь о парикмахерском мастерстве и тенденциях в макияже. За пределы двора и редких зарубежных журналов о высокой моде ее пугливый взор не распространялся. А Виталий считал, что нечесаные длинные волосы — лучшее украшение мужчины. Что их объединило, оставалось тайной и для самих влюбленных. Но как-то Таня забыла ключи от своей квартиры и бродила по двору, ожидая родителей. Она забрела во двор соседнего дома, там была обустроена вполне приличная детская площадка. Детишек и их мам в это время не было, и девушка в думах присела на качели. Теплый летний день плавно перетекал в вечер, как тугая смола. Виталий спешил домой занести какие-то документы. Он любовался янтарным небом и явно был доволен собой, чувствовал удовлетворение, что с каждым разом организовывать мероприятия у него получалось все успешней. Увидев Таню, он, сам не зная почему, предложил ей вечером пойти на концерт одного прогрессивного коллектива. Вместе. И Таня, так же ничего не понимая, согласилась. А через полгода молодые люди поженились.

Татьяна жила делом мужа. Сама не вмешивалась, не давала советов — только если он попросит. Она так смотрела на супруга, что он каждой клеточкой ощущал ее заботу, участие в любом начинании. Когда жена утрами хлопотала вокруг него — готовила завтрак, выбирала костюм, интересовалась планами на день, Виталий чувствовал, будто на него надевают бронежилет.

Он оказался прирожденным администратором. Он умел найти подход к каждому автору, договариваться о сделке на выгодных для него условиях, предвосхищать проблемы, продумывать действия на несколько шагов вперед. Предприятие процветало и обеспечивало семье вполне безбедное существование. Но на первую квартиру копили долго. Это было начало самостоятельного плавания Виталия в издательском бизнесе. Не все удавалось сразу. Случались ошибки, просчеты. Иногда филологическое чутье подводило, редакторы предавали, раскрученные авторы уходили, тиражи мертвецки пылились на полках магазинов, типографии приходилось печатать рекламные буклеты и научные брошюры за гроши, лишь бы «отбить» хоть какие-то деньги. Виталий приходил домой суровый, холодный, отчужденный, а становился ласковым, как котенок. Татьяна умела успокоить своего мужчину, вселить надежду, находить самые нужные слова и выбирать подходящий тон для их бесед. Особо ценимые рукописи муж приносил Татьяне и читал выборочно отрывки, с пристрастием допрашивая, что жена думает по поводу услышанного, какие образы рождаются у нее в голове и интересно ли ей узнать финал. Татьяна имела право вето на любое решение даже самого опытного редактора.

В те дни, когда случались финансовые катаклизмы и становилось понятно, что в доме скоро не будет даже корочки хлеба, а главное, уверенности, что черная полоса закончится, Татьяна становилась похожей на спрессованное полотенце — плотное, жесткое. Она непрерывно ездила по клиентам, соглашаясь на смешную оплату. Желающих «выписать» себе на дом высококлассного, имеющего признания мэтров, и при этом низкооплачиваемого стилиста-парикмахера ежедневно набиралось так много, что, казалось, их с трудом можно было обслужить и за неделю. Но Татьяна справлялась — стиснув зубы, ведомая идеей разделить с мужем и горести, и радости. А вечером, еле стоявшая на ногах, умудрялась приготовить роскошный ужин из самых простых и недорогих продуктов. Муж даже не догадывался, каким адским трудом его жена обеспечивает уют и тепло дома, а женщина старалась скрыть, насколько ей тяжело. Она знала, что мужу нужна ее поддержка, а не чувство вины за ее каторжный труд. «Ты — мой Ленин, я — твоя Крупская, вместе мы совершим революцию», — говорила Татьяна, целуя любимого в высокий лоб и имея в виду, конечно же, вовсе не смену политического строя.

Когда вдруг случилось так, что сбережения от доходов фирмы достигли суммы, достаточной для покупки квартиры, супруги ликовали как-то по-тихому. Одним темным зимним вечером Виталий пришел очень загадочный. Не раздевшись и не помыв руки, стал хватать подрумяненные оладушки прямо с раскаленной сковороды, не обращая внимания на легкое ворчание Тани, а потом вдруг торжественно, нарочито картавя, объявил, забравшись на табурет и вытянув вперед руку: «Отдельное жилье — Таньке и Витальке! Ура, товарищи!». Его глаза блестели, он порхал вокруг жены. Мужчина был счастлив, что сможет подарить любимой крышу над головой — их собственную квартиру, просторную, непременно светлую. Над ними, наконец, не будет висеть вечная угроза переезда из одной съемной квартиры в другую. Елена, не поднимая влажных глаз, убрала сковороду с огня. Притянув мужа к себе, молча уткнулась носом в его плечо, вцепилась пальцами в свитер, и так, крепко обнявшись, ни проронив ни слова, они вдвоем стояли и слушали дыхание друг друга.

Дальше — больше. Через два года после покупки квартиры в Москве, у Виталия снова оказалась некая свободная сумма денег, которую супруги решили вложить в недвижимость. В Москве бы этих денег хватило на маленькую квартирку на конечной станции метро, причем это в лучшем случае. Было решено поискать хоромы где-нибудь вне столицы. Процесс поиска был увлекателен. Семья устраивала себе отличные выходные, разъезжая по городам России и пытаясь почувствовать, где бы им захотелось иметь тихую гавань. Всю весну и лето они путешествовали и решили остановиться, лишь когда пошли холодные дожди. Древний город Казань, в котором соединялись такие разные и противоречивые культуры, очаровал их и легендами, и памятниками, и пейзажами.

Шли годы. В семье Воздвиженских менялись автомобили. Размеры одежды. Цвета волос. Детей Бог так и не дал. Супруги принимали это обстоятельство стоически, утешая себя тем, что ничто и никто не отвлекает их друг от друга. Татьяна чувствовала изменения в поведении мужа: с годами он будто стал дальше, выше, будто забрался еще на один табурет и смотрит на жену не как на соратницу, а как на исполнительного рабочего или крестьянина. Танины дела шли в гору, у нее была небольшая студия на дому — комната, переоборудованная под салон. Обстановка, конечно, была там шикарная: дорогие шторы, фешенебельная мебель, профессиональная косметика и инструменты. Татьяна любила свою профессию. И каждого клиента в отдельности, называла их гостями. Работала из удовольствия, а не из-за нужды. Она позволяла себе принимать от силы с десяток гостей в неделю. Зато каждый образ, созданный ею на лице и голове женщин и мужчин, был настоящим шедевром. А Виталий развивал свой бизнес. Он стал модным издателем, порой даже скандальным. Не боялся рисковать, публиковать эпатажных авторов и ввязываться в авантюры. Как будто ему с годами требовалось все больше и больше адреналина. От Татьяны он отгораживался с каждым годом все новой табуреточкой. Вдруг оказалось, что Виталин отец, который при жизни практически с ним не общался, после смерти завещал сыну квартиру, и теперь супруги были обеспечены недвижимостью из расчета полторы квартиры на человека. Но тут муж попросил Таню дать свое официальное согласие на продажу казанской квартиры. Объяснение было простое: для развития бизнеса потребовалась очень крупная сумма денег. Татьяна согласилась. Она привыкла доверять мужчине во всем, особенно в финансовых вопросах. Вскоре по этой же причине муж предложил продал и московскую квартиру, в которой проживали Воздвиженские. Татьяну это, конечно, насторожило. Но она не смела подумать о том, что супруг совершит поступок, который навредит ей, их браку, их счастью. И уже вторая из купленных квартир была продана. Семья переехала в наследуемый от отца дом — огромную многокомнатную квартиру в историческом центре Москвы.

И тут Виталий подал на развод…

Татьяна не желала знать подробностей параллельной жизни мужа. То, что несколько последних лет у него была любовница, стало очевидно при первом же их разговоре «по душам» — нет, Виталий сам ни словом не обмолвился, Таня прочла это между строк, где-то между фразами «Спасибо тебе за терпение» и «Надеюсь, мы наконец-то будем счастливы с тобой — врозь»…

Женщина приняла удар достойно. Как настоящая революционерка. Без истерики, без мольбы вернуться, без обещаний простить и забыть, без проклятий… Сердце болело, но надо было думать о будущем. Для начала — оборудовать себе салон-квартиру, куда можно было бы приглашать гостей-клиентов. Будущая бывшая жена решила подготовиться к бракоразводному процессу и прикинула, что шикарная квартира, где она временно жила одна после ухода мужа к любовнице, стоит так много, что при ее разделе хватит на две весьма приличные, конечно, чуть поменьше и чуть подальше от Кремля. Не находя препятствий, чтобы жилплощадь была поделена поровну между бывшими супругами, как предписывает законодательство Российской Федерации, Таня стала искать юриста. Ей казалось, что развод и раздел имущества — дело совершенно формальное, юрист нужен-то исключительно для соблюдения официального порядка проведения процедуры, а потому искала специалиста, руководствуясь принципом «Кто меньше денег попросит», понимая, что и так ей придется прилично потратиться при обустройстве своей новой и, увы, одинокой жизни.

Был назначен день первого судебного заседания. Прошло уже три месяца с тех пор, как Виталий жил у своей новой возлюбленной. На заседание он не явился, предоставив своему представителю разрешить все вопросы. Татьяна была этому даже рада. Однако из зала судебного заседания вышла уже не Таня, а безмолвная и бесправная танина тень. Женщина не могла осознать, что с ней произошло. Разбирательство сводилось к тому, что Таня оставалась без жилья и без гроша. Говоря юридическим языком, муж выдвинул иск о признании Татьяны утратившей право пользования жилым помещением как бывший член семьи. Таня должна была выселиться из квартиры — на улицу. Ни о каком разделе имущества речи идти просто не могло: квартира, полученная в наследство, оказывается, принадлежит только наследнику, совместным имуществом не является и, естественно, не может быть поделена между бывшими супругами как совместно приобретенная. На равную долю из бывшего имущества — двух квартир, в Москве и Казани, которые были куплены в законном счастливом браке, — Татьяна могла бы претендовать, если бы Виталий предусмотрительно не продал их с согласия жены и неизвестно куда не потратил вырученные с продажи деньги. Нет имущества — и нечего делить. Возвращаться в родительский дом, когда тебе уже за сорок, одинокой, униженной? Таня была растоптана. Бывшая супруга вдруг осознала, что уже давным-давно перестала быть для мужа опорой, поддержкой и Надеждой Константиновной, что партийная программа под названием «Отнять у жены» начала осуществляться задолго до официального разрыва. Крупской она оставалась для него лишь в своих собственных мечтах. А недо-Ленин, расчетливо и цинично провернув аферу с квартирами, после совершенной революции оставил свою жену, когда-то любимую и ценимую, на произвол судьбы, как большевики — рабочий класс.